Созваниваемся с Лукой. Он тоже беспокоится за брата. Говорит, что мысленно он там, но ответственность за Марка держит его дома. Подбадриваем друг другая, но, кажется, от этого только хуже для обоих. Голос у Луки подрагивает.
А после разговора я берусь за свои волосы. Будь такое решение принято заранее, я бы, конечно, записалась в салон. Но вышло, как вышло, да и я не пальцем деланная, надеюсь, что справлюсь.
Хорошо, что взяла два тюбика. Сзади очень неудобно наносить краску. Поэтому использую в два раза больше, боясь оставить проплешины.
Пока хожу с краской и пакетом, чтобы ничего не запачкать, на голове, звонит мама. По видеосвязи. Значит, скорее всего, это Ева.
Принимаю вызов.
— Привет, солнышко! — здороваюсь с сестричкой.
— Привет! Ой, а что это у тебя на голове?
— А это я решила волосы покрасить.
— В фиолетовый? — с надеждой спрашивает Ева.
— Ага, — подтверждаю.
— Ураааа! Мама! Мама! Ада красит волосы в фиолетовый! Помнишь, что ты мне обещала? Урааа! — вопит на эмоциях Ева.
— И что тебе мама обещала?
Тут в экране появляется лицо матери.
— Привет, Адушка. Я ей обещала, что разрешу покрасить прядь волос только если ты снова покрасишь свои волосы. Но, по правде говоря, я не думала, что ты снова решишься на такой эксперимент и была спокойна, — улыбается мама и трепет волосики Евы.
— У тебя же осталась краска, да? — судя по лицу Евы, она уже представила себя с цветными волосюшками.
— На прядь хватит, — не могу не улыбаться глядя на нее такую. — Когда приедешь в гости, покрасим тебе.
— А когда можно? А сегодня можно?
— Нет, малышка, сегодня не получится. Я скоро уеду по делам. Честно говоря, пока не знаю, когда мы сможем заняться твоей прической. Но надеюсь, ближайшую неделю.
— Ада, у тебя все в порядке? — спрашивает мама.
— Да. Просто Адам в больнице, сегодня у него операция. И я хочу быть с ним по максимуму, — улыбаюсь матери.
— Как ты?
— Переживаю немножко. Но о плохом не думаю. Вот, решила волосы перекрасить. Адаму нравились мои фиолетовые волосы.
— Думаю, ему просто нравишься ты. А цвет волос — это все пустое, — подмигивает мне..
Мою волосы, сушу феном.
Обалдеть.
Я слива лиловая, спелая, садовая…
Глава 35. Из мыслей Адама
Ничего не соображаю и пытаюсь открыть глаза. Получается не сразу. Передо мной моя Слива. Не сразу это понимаю. Сперва долго фокусируюсь. А потом, ее волосы меня слегка ввели в заблуждение. Пытаюсь ей улыбнуться и подмигнуть одновременно, но, кажется, медленно моргаю. Так медленно, что вырубаюсь снова.
Второй раз прихожу в себя от тихого разговора. Глаза не открываю, решаю послушать. Разговаривают мой крестный и моя девочка. Сперва воспринимаю их речь, как бубнеж. Но потом начинаю различать слова.
Ада беспокоится обо мне. Спрашивает у дядь Паши о самом худшем, что может выдать мой организм на вмешательство.
Ну…по крайней мере, я не потерял память, это уже отлично.
— Будем надеяться, что все с ним будет отлично. Он у нас вон какой крепкий бугай. Первое время будет слабость, головные боли, шум в ушах. Возможно, иногда будет ходить как пьяный и соображать так же. Но, думаю, это быстро пройдет. Неделя, максимум две. Два дня поваляется на больничной коечке и начнем его поднимать.
— То есть, у него вдруг не пропадет слух, там. Или не начнутся трясти руки? — слышу нотки волнения в голосе.
— Этого я не могу сказать с уверенностью. Но есть реабилитации. Вернем мы нашего парня в обычную жизнь.
— Вернем! Обязательно вернем! — с жаром шепчет Ада.
Что ж, я слышу. Это тоже чудесно.
Кажется, снова вырубаюсь.
Прихожу в себя от волшебного пения. Ада гладит меня по руке и поет. Я чувствую ее прикосновение и радуюсь, что чувствительность я тоже не потерял.
— Привет. Сливка. Мне. Нравится. — черт, никак не могу сфокусировать взгляд. Все плывет, размыто.
Эта глупышка начинает плакать.
— Ты. Чего. — говорить тяжело, каждое слово выталкиваю.
— Я так боялась, что ты меня не узнаешь, что потеряешь память или что-то такое.
— Я. И. Не. Узнал. — улыбаюсь. — Твои. Волосы.
— Да, решила снова покрасить их в фиолетовый цвет. Надеюсь ты не против, потому что ближайшее время я не собираюсь перекрашиваться. Придется терпеть меня такой. А теперь лежи и молчи. Я за дядей Пашей.
Она уже моего крестного "дядей Пашей" называет. Это хорошо. Дядька только самым близким разрешает так к себе обращаться.
Два дня я сплю. Просыпаюсь ненадолго, но потом опять вырубает.