— Слышь, ты? Ты то ли еб@нутая на всю голову, то ли смелая такая? — любитель пообниматься с парнями.
— А вы, значит, ссыкуны? — встаю на ноги, с удивлением отмечаю, что не так сильно меня за волосы держат, раз я смогла встать в полный рост.
— Ты ща договоришься! — рычит "погрызанная рука", — Пса твоего с тобой нет, не спасет тебя, а без него тебе ваще не стоит строить из себя смелую.
— Что, пока этот держит маленькую девочку, — киваю на любителя, — снова ударишь?
И да, хлопает наотмашь мне по щеке ладошкой. Козлина, по той же самой, что и в прошлый раз. Хорошо, что за неделю все зажить успело.
— Все удовлетворены? Один за волосы подергал, второй — пощечину дал. Или ты тоже хочешь меня побить? — обращаюсь к "отбитым кокушкам".
— Ну все, ты сама напросилась! — рычит покусаный и я готовлюсь хоть как-нибудь блокировать удар.
Но тут появляется рыцарь на белом коне, раскидывает этих негодяев, и мы живем долго и счастливо. Конец.
Херню сгородила, знаю.
Вдруг откуда ни возьмись маленький комарик…
Ну реально, Щуплый, он крошечный.
Рукой, с зажатым в ней телефоном, бьет того, кто держит меня за волосы. И это самый верный его расчёт, потому что хулиган выпускает мои волосы из плена и, кажется, у нас уже минус один. А я иду в бой.
В крови адреналин жарит, поэтому боли не чувствую. Зато… "ух как я зол!" Зла!
Щуплый, не по-мужски (но я его за это никогда не упрекну), бьет "покусанного" по яйцам. Минус два.
Я же продолжаю бить и отбиваться от третьего, но из окна напротив нас выглядывает бабулька и орет, что вызвала полицию!
Хулиганы резко в рассыпную…
Жаль, так бы я им наваляла! Или они мне.
— Щуплый, ты прям сегодня геррррой! — говорю и вытираю разбитую губу.
— Да ты и сама бы справилась, — возвращает комплимент. — Пошли, обработаю тебе рану, — берет меня за руку и топает в сторону своего подъезда.
— Та че ее обрабатывать, щас уже все пройдет, — вырываю руку из захвата, и сплевываю на газон кровь из разбитой губы.
Пытаюсь снять с плеч рюкзак, чтобы достать влажную салфетку и понимаю, что дура я бестолковая.
Рюкзак на работе забыла. Сонная тетеря.
— Ну пиз@ееец! — прям от души. Проверяю карман джинсовки, хорошо, что телефон на месте.
— Опять ругаешься, — со вздохом.
— Ты бы забыл ключи от дома на работе, тоже бы не радовался. Бляха муха, туда ж не зайдешь так просто. Долбанные шестеренки, — ворчу.
На работе у нас пропускная система. Пропуск то на груди висит, на ланъярде. Но никто меня после смены уже не пустит, потому что в системе отобразит, что я, умничка такая, опять работаю.
Можно поехать к Тамаре Петровне, но это через полгорода, да и беспокоить неудобно, ночь глухая как никак.
— Тем более пошли ко мне, полечу, накормлю, спать уложу.
— Смелый такой?
— Мы с тобой, считай, уже родные люди. Два раза в драке побывали, — и улыбка у Луки красивая.
— Ну пошли, хули? — ну а что, помыть лицо не мешало бы! И пить хочется очень.
Лука закатывает глаза. Ну прикольно мне его злить. Хотя он не злится, он больше, по-моему, в чисто воспитательных целях, за ремень готов взяться.
— Них@я ж себе! Это кого надо ограбить, чтобы так жить? — восклицаю, когда вхожу в его квартиру. — Слушай, а ты че в этом захолустье живешь, а ни в какой-нибудь крутой новостройке?
Лука живет в трехкомнатной квартире. Обычная панельная трехкомнатная квартира с обычными комнатами средненьких размеров. Но мне в ней уже нравится абсолютно все. Ремонт, мебель, точнее, почти ее отсутствие, освещение. Все в одном стиле, в серо-белых тонах со вставками черного. Да только у черта на куличках наш район. До центра минимум час пешком.
— Это квартира моего брата. Он сейчас в отпуске, — говорит Лука, возвращаясь с аптечкой из какой-то комнаты, — а сам я живу в, как ты выразилась, крутой новостройке. Но там сейчас ремонт.
— Не вернется сегодня?
— Брат-то? Не, жду его через неделю. Так что все нормально, не переживай, — все это время парень обрабатывает мне разбитую губу. Надеюсь, никакой стоматит не вылезет.
— И кого он убил?
Лука смеется и я вижу, как вокруг его глаз появляются лучики.
— Никого. Он проектирует дома и придумывает им дизайн. И, кстати, в этой квартире все плод его фантазии, — не без гордости сообщает Лука.
— Знаешь, Щуплый… — смотрю ему прямо в глаза, — тебе подкачаться, мышцы в нужных местах нарастить, и ты будешь прям красавцем. Ну не дело это мужику таким дрищом быть. Сколько лет то тебе?
— Двадцать, — бурчит Лука. — И хватит меня Щуплым называть.
Но мне на его просьбу по барабану. Может, будет ему стимулом отправиться в спортзал.