Мне надо к Адаму! Срочно!
Срываюсь с места и лечу к лестнице. Ну почему именно восьмой этаж?
Второй этаж. За каким хером она здесь?
Третий этаж. От нее явно не стоит ждать ничего хорошего.
Четвертый этаж. А там Адам спит. Один в палате.
Пятый этаж. Запыхалась. Надо развивать свою выносливость, точнее, свою невыносливость.
Шестой этаж. Поднажми, Адушка, чуть-чуть осталось.
Седьмой этаж. Я этой грымзе все волосы повыдёргиваю, которые с прошлого раза у нее остались.
Восьмой этаж. Наконец-то.
Пост медсестры пустой. Как в сраном триллере. Входите кто ходите, хоть с ножом, хоть с пистолетом. Да, моя фантазия посылает мне страшные картинки, одна ужаснее другой, где на белом больничном одеяле, которым прикрыт Адам, расплывается красное пятно.
А я еще радовалась, что его палата в конце коридора, в отдаленной тишине. Пока я бегу через этот самый коридор, Камилла может там что угодно сделать.
Как — то резко открывается передо мной дверь и из туалета выходит дядя Паша.
— Ада? Все нормально, куда летишь как на пожар?
— Там Камилла, — с хрипом выталкиваю слова, горло дерёт, совсем не готова я к восхождению на Эверест, — Видела внизу, как она в лифт зашла.
Павел Александрович меняется в лице, резко разворачивается, и мы уже вдвоем бежим в палату к Адаму.
Она тут. Стоит возле спящего Адама. В руке у нее шприц, колпачок она уже успела убрать.
— Ненавижу тебя, — тихо говорит Камилла. — Ненавижу! — уже громче, не обращая внимание на то, что открылась дверь. — Сходни! Хочу, чтобы ты сдох! — кричит и заносит шприц прям над грудью Адама.
В этот же момент Павел Александрович отталкивает Камиллу от кровати Адама, а я ловлю ее и выкручиваю руку. Очень сильно выкручиваю, Камилла вскрикивает. Я едва подавляю желание стукнуть ей сейчас по локтю, чтобы сломать там все. Опускаю ее сперва на колени, потом укладываю на пол, лицом вниз.
Дядя Паша нажимает кнопку вызова персонала и поворачивается к нам.
Он тяжело дышит, возраст. Как бы его самого приступ не хватил.
— Ничего себе, ты боевая девочка, — удивленно произносит он, поднимая с пола шприц.
В этот момент залетает в палату медсестра и просыпается Адам.
— Ада? Крестный? Камилла? — по мере того, как он обращается к нам, его глаза превращаются в огромные блюдца. — Что случилось?
— Вызови охрану и этот шприц в мой кабинет! — приказывает Павел Александрович. — Ну и женщин ты себе выбираешь, Адам. Одна убить пришла, вторая спасать.
Камилла затихает, вообще никаких движений с ее стороны. На всякий случай проверяю, жива ли она там. Жива, но в какой-то прострации.
А потом заходит охрана, забирают из моего захвата Камиллу и дальше все завертелось.
Приезжает Руслан Русланович, разговаривает с Павлом Александровичем и Адамом. Просит не передавать дело в полицию. Я, конечно, за то, чтобы ее закрыли, но не встреваю и молчу.
Потом находят ту санитарочку, которая за деньги провела Камиллу прям до самой палаты. Конечно же плакала и ссылалась на твоих деток, которых поднимает сама, без мужа, без родных.
Через час становится тихо. Мы с Адамом одни в палате.
— Испугалась, маленькая? — гладит меня по голове мой Викинг.
— Боялась, не успеть подняться по этой чёртовой лестнице, — прижимаюсь к нему еще плотнее.
Все, как и хотела, лежу у него под крылышком и дышу родным запахом.
— Моя отважная Сливка, — целует в макушку любимый мужчина.
Глава 37. Из мыслей Адама
— Все забрал, Адам? Точно ничего не оставил? Нельзя. А то вернешься — примета такая, — причитает дедушка Лука.
— Дохлый, ты давно в приметы стал верить? — уже рычу на брата. Он пятый раз спрашивает, не забыл ли я чего.
— Просто не хочу, чтобы ты возвращался сюда.
— Поехали уже домой. К сыну хочу.
Лука приехал за мной один. У Марка болит горло, решили, что он дома меня встретит. Вместе с Адой. Она там решила мне пир на весь мир приготовить.
Уже звонила, спрашивала, почему так долго. А мне швы снимали. Сперва говорили завтра приехать, но прям перед выходом предложили сегодня. Лука угарает, что это его примета "не возвращаться" сработала.
После того случая с Камиллой, Ада стала какой-то гипер-паникершей. Не ответил с первого раза на звонок — нервничает, долго не отвечаю на сообщения — пишет еще сто штук. Жду, когда успокоится. Перенервничала моя девочка.
Пока брат тащит мои котомки к машине (говорит, что мне нельзя тяжести носить), иду и наслаждаюсь воздухом. Дышу так глубоко, насколько получается вдохнуть. Скоро уже весна. Нет, ей еще не пахнет, но календарь говорит именно об этом. Иногда такая мелочь — оказаться на улице после недельного заточения- может принести столько радости и восторга.