— Рассматриваете коллекцию? Да, по этим клинкам можно изучать историю Вендии. Мои предки с полей сражений привозили добычу, и как самые ценные трофеи — личное оружие сильнейших врагов. Вот этот пернач принадлежал герцогу Майнцкому, мой предок сразил его в битве при Бувине. Когда наш славный император — Тан Рад Первый отправился завоевывать старую Европу, Саблины были с ним. Но простите меня, князь, за стариковские россказни, вы ведь пришли по делу, не так ли? Позвольте я присяду, мои ноги уже не так крепки, как прежде.
— Конечно, уважаемый Пахомий, и я не прочь присесть. — Помолчав несколько мгновений, собираясь с мыслями, Адам продолжил, — в ваш дом я пришел с вопросами. Чтобы зря не тратить ваше время, уважаемый, спрошу прямо — чем живет Гребенск? Не одолевают ли вас банды? Не душат ли они вам торговлю и ремесла? И не хотят ли гребенские жители разделаться с этой бедой раз и навсегда?
Старик внимательно слушал Борута не пытаясь перебить или задать встречный вопрос, и даже когда Адам высказался до конца, еще долго не отвечал, размышляя и уставившись глазами в некую точку. 'Куда же он смотрит, черт, может на внука? И обернуться неловко, ладно, подождем, надеюсь от этого будет толк'.
— Князь, вы молоды, а я стар. Вы жаждете побед, а я мира и покоя, но и у меня есть дети и внуки, молодые и горячие, которые полны надежд и стремлений. И потому я отвечу не за себя — за них.
Адам давно научился угадывать следующие шаги людей — очень полезный навык для воина и командира. Но старик поставил его в тупик, никаких версий, что же предпримет тот в следующий миг у князя не нашлось.
— Им нужен вождь, и пусть лучше им станете вы, князь, а не Гамсунг и еще какой прощелыга и разбойник. Или того хуже — вовсе без вождя начнут колобродить. Даже Димка — на что разумный парнишка, а и тот, коня себе добыл, с ружья в тайне от всех палит, думает, я не знаю… И потому ответ мой — да, я помогу вам, князь, но у меня будет пара условий. Первое — не торопитесь, все свершиться в свой срок. И второе — поберегите моих внуков, а Дмитрия вам рекомендую, — он легко качнул головой в сторону внука, — лучшего начальника обоза и всего снабжения вам и не найти.
— Ваши условия, уважаемый, я принимаю. — В тон советнику ответил Адам. — И раз спешить некуда, то предлагаю вновь встретиться чрез пару дней, и тогда уже обсудить подробности.
— Я вижу вы поняли меня, князь, не часто в последнее время встретишь разумные слова у молодых… — ответил Пахом, прозрачно намекая на вчерашнее поведение графа Шлоссенберга..
Адам первым поднялся и склонив голову в знак уважения, но Саблин приподняв руку, снова заговорил:
— Вы, князь, задали мне вопросы. Если угодно, я отвечу на них. Присядьте.
Дождавшись пока Адам вновь устроится на твердую тахту, советник продолжил:
— Есть ли в Гребенске люди, готовые идти к вам на службу? Отвечу — да. Мы давно ни с кем не воюем, выросло много молодежи, которой тесно в городе. Если считать не женатых парней — сотни две наберется смело. Полсотни смогут пойти в полк товарищами — со своим снаряжением, оружием, припасами и лошадьми. Остальным — необходимо обеспечение от казны. Купить коней — не сложно, оружие — также.
— Я смотрю, у вас все просчитано, уважаемый Пахомий…
Не ответив на фразу Адама, Саблин продолжил:
— Чем живет Гребенск? Прежде здесь шла очень бойкая торговля, теперь все захирело. Купцы уехали, остался один — да и тот платил Кречеру за безопасный проезд. Ремесла пришли в упадок — нет заказов. Но нас не трогают, дают жить спокойно. Такой расклад устраивает градского главу и совет. И они никогда не пойдут против властей — не важно правителя Чернагоры или вожака разбойных шаек. Семьи главы и советников, да пожалуй еще пара десятков уважаемых и богатых родов в городе — поддерживают их политику. Но в Гребенске полсотни фамилий и те, что больше теряют от неудобного мира или не так богаты, а может просто более воинственны — сторонники разрыва перемирия с бандами и бесхребетного соглашательства с хозяевами замка. Они еще помнят, что Гребенск — вольный имперский город, получивший права от самого Императора! — Глаза Саблина на миг вспыхнули, но тут же он овладел собой.
Подождав несколько секунд и поняв, что продолжения речи не будет, Адам благодарно поклонившись вновь поднялся на ноги.
— Уважаемый Пахомий, я признателен вам за все, что услышал сегодня. Каждое слово — отложилось в моей памяти. А теперь позвольте откланяться.
Простившись с советником, Борту вышел на улицу, вновь сопровождаемый Дмитрием, на которого теперь посмотрел другим, более пристальным и оценивающим взглядом. 'Значит, обозный голова? Или в наследники себе готовит, вот и при разговоре парень был, слушал, на ус мотал… Однако, ловок старик… Ну да посмотрим, пока у меня и обоза никакого нет, да и считать запасы — не занятие для воина, так что…'.
К Подкове Адам подъехал, когда почти стемнело. Из то и дело открывающейся двери, на улицу лился свет и долетали крики и веселый шум. Горцы, по одному по два, выходили из корчмы и уезжали на своих конях.
Привязав Бурана к коновязи, Адам поднялся на высокое крыльцо и вошел. Внутри от множество светильников и двух очагов — было светло. Народу оказалось меньше, чем ожидал князь, всего две компании горцев человек по семь-восемь, они шумно распевали песни, видимо уже порядочно набравшись. На князя не обратили никакого внимания, занятые только своими кружками и куплетами скабрезной песенки. А за высоким прилавком стоял сам Куцый.
Заметив Борута, он заулыбался, всем своим видом показывая желание услужить. Адам направился прямо к нему и грохнул об прилавок пистоль, по-прежнему завернутый в рогожку.
— Что это? — Удивился Куцый, не решаясь трогать сверток.
Адам одарил его холодным пронзительным взглядом и спокойным, но не предвещавшим снисхождения голосом, произнес:
— Вот ты мне и ответишь. И если я заподозрю ложь…
— Как можно, — суетливо заговорил владелец 'Подковы', - вижу что пистоль, а что можно сказать — у всех они есть.
— Разверни.
Куцый поспешно развернул, и на миг в его глазах мелькнуло узнавание, хотя он тут же сделал равнодушно-недоуменный вид.
— Обычный… — начал, было, он.
— Не доводи до греха, — тихо оборвал его Борут, — говори, чей!
Куцый вздрогнул и побледнел. Глаза его забегали, но решался он не долго.
— Гамсунга. Личный. Он им дорожил — у него пара. Оба отделаны серебром и бирюзой — на удачу.
— Вижу. Ну, так вернешь ему, мне чужого не надо.
Куцый вытаращил глаза от удивления. Но ни слова не сказав, сунул пистоль под прилавок.
— Поужинаете, князь? — Угодливо спросил он.
— Не в этот раз, Анфим. Ну, будь здоров. Гамсунгу привет передай!
И Адам, еще раз насмешливо оглядев Куцего и всю залу, неспешной походкой направился к выходу.
Уже в дверях князь столкнулся с заходившим в зал человеком.
— Поосторожней, — проворчал тот, встретившись с ним взглядом.
Примерно одного с ним возраста, роста и комплекции, новый гость Куцего явно был бандитом и не из мелких. У Адама на них развилось чутье. Посверлив друг друга взглядами, оба сделали шаг в сторону и разошлись. Борут обернулся, глянув ему в спину, и невольно хищная улыбка освятила его лицо. За пояс бандита был заткнут точно такой же пистоль, как тот, что остался под прилавком Куцего.
'Так вот ты каков, красавчик Гамсунг!' — Думал Адам, вскакивая на Бурана, и потрепав по холке верного коня, негромко проговорил:
Как же он тебя, братец, не приметил? Не о том думал? Интересно о чем…
Обратный путь занял немного времени. Хоть и стемнело уже окончательно, полная луна хорошо освещала дорогу.
Адам чувствовал душевный подъем и какую-то бесшабашную радость, хотелось пустить коня галопом, но город уже спал, а дорога в гору итак слишком крута. Он не слишком понимал, отчего ему так хорошо, ведь вопросов осталось больше, чем ответов. Не выяснил, что творится у Куцего, а все из-за пистоля, но и то удачно — минутой позже и все могло пойти иначе. Впрочем, если у Гамсунга удача в бирюзе, то у Войко — всегда была в сердце. И так по-глупому он свою удачу потерять не мог. Разве что вместе с сердцем. А еще Марица, откуда взялось это чудо? Откуда такая мудрость в хрупкой девчонке. Даже старик-советник не смог произвести на него такого впечатления. И какое отношение к Марице имеет Гамсунг? Сплошные загадки…