— Я вам не судья, Адам.
— Не все, что она говорит, правда.
Лаура наконец взглянула прямо ему в глаза.
— Но кое-что, правда?
— Наверное, — выдавил он.
Лаура отступила на шаг. Адам не был убежден, что она сделала это сознательно.
— Мне надо снять это платье. — Щеки ее порозовели. — То есть я хочу сказать, мне надо переодеться и уходить.
— Куда уходить?
— У меня есть... несколько приглашений.
— Не сомневаюсь.
Она посмотрела на него загнанным взглядом.
— Саманта Макфи дала мне ключи от своей квартиры.
— Лаура, простите меня.
— Не за что. Может, в своей настоящей жизни я была... распущенной женщиной.
— Лаура. — Он потянулся к ней, но она отступила еще на шаг.
— Ради Бога, Адам! Вы были так добры ко мне. Вам ведь ничего не стоило вызвать полицию, и меня бы забрали.
— Да я бы ни за что не сделал такого, я бы никогда...
В глазах Лауры стояли слезы.
— Господи, неужели я в своей настоящей жизни такая плакса?
— Лаура, Бога ради, позвольте мне помочь вам...
Она резко помотала головой.
— Вы и так мне помогли.
— Поедемте со мной.
У нее вытянулось лицо.
— Я... я... не то имел в виду.
Но она отшатнулась от него.
— Лаура, неужели вы считаете, что я могу воспользоваться вашим положением? Как вы можете так думать обо мне? Что бы там Иона вам ни наговорила...
Но он не успел закончить: Лаура резко отвернулась и что есть духу кинулась бежать сквозь толпу.
— Лаура! — возопил Адам, бросившись за ней, но тут же упустил ее в мельтешении гостей.
Пытаясь разыскать ее в этом столпотворении, он поймал на себе проницательный взгляд бабушки. Она величественно двигалась по направлению к лифту. Он посмотрел на цифры, мелькавшие на указателе движения лифта, за которым только что закрылись дверцы. Лифт шел вверх. На седьмой этаж, — сообразил он, — там Золушка сбросит свой праздничный наряд и сбежит, растаяв в воздухе.
Рывком распахнув дверь на пожарную лестницу, Адам ринулся наверх. На одном дыхании он взлетел на седьмой этаж, в рекордный срок преодолев расстояние. Дверцы лифта сомкнулись у него перед носом на площадке седьмого этажа. Лифт был пуст — не считая пары алых шелковых туфелек Золушки. Адам схватил их, выскочил из лифта и устремился в примерочную.
На миг он замешкался перед вращающимися дверьми. Ему во что бы то ни стало надо было найти ее и убедить, пока она будет переодеваться, что он не желает ей ничего плохого.
— Лаура! Лаура! Не надо убегать! Не бойтесь меня! Вы даже не даете мне времени все вам объяснить. В доме у моей бабушки есть свободные комнаты. Там можно устроиться. Вы там будете в полной безопасности. Я живу в противоположном крыле дома. Там кругом люди, семья... Моя бабушка такая прелесть... Лаура!
Он замолк, чтобы перевести дыхание и дать Лауре возможность ответить. Он так и стоял, не дыша, но она не издавала ни звука.
— Лаура, вы здесь? Вы меня слышите? Я хочу вам помочь — и ничего больше! У меня нет никаких дурных намерений! Я не сделаю вам ничего плохого! Может, я... э-э... бабник, но не подонок же! — Сердце у него так и колотилось и готово было выпрыгнуть из груди. — Позвольте мне войти и поговорить с вами, Лаура. Ну прошу вас!
Он смахнул капли пота со лба, пригладил волосы и уставился на туфельки, болтающиеся у него на пальцах. Почему она не отвечает? А может, ее там нет? Что, если войти без разрешения?
— Адам, я так... ужасно себя чувствую.
Голос Лауры раздался как будто у него над ухом. Он толкнул одну из вращающихся дверей. Она стояла в примерочной кабинке, лицо ее пылало от смущения и гнева. Сердце Адама так и рвалось к ней.
— О, Лаура, клянусь, все будет прекрасно! Я обещаю. — Медленно, с осторожностью он приблизился к ней, боясь спугнуть. — Послушайте, что я вам скажу. Если я хоть пальцем дотронусь до вас, можете бежать, прихватив любое платье на этом этаже.
— О... Адам!
Он стоял прямо перед ней, боясь шевельнуться.
— Не бойтесь, Лаура.
— Но я... — Лаура отступила на шаг, однако на сей раз она просто пыталась показать ему причину своего беспокойства. — Посмотрите, я его испортила. — И она дотронулась до большого, еще влажного пятна на подоле платья. — Это красное вино. Убегая от вас, я наскочила на кого-то. О, Адам, этот наряд стоит целое состояние!..
— Что поделаешь, вы столкнулись с Форчэном, а это и впрямь состояние, — с мягким юмором отреагировал он.
— Я заплачу, Адам. Я, правда, не знаю, есть ли у меня деньги, но даже если я действительно бездомная побирушка, то найду работу и выплачу все.
Он широко улыбнулся.
— Побирушка? Ну нет. Не похоже! Как бы то ни было, имя Лаура Эшли вам подходит больше всего. Примите его в дар. И никаких условий! — поспешил добавить Адам.
— Знаете, о чем я думаю, Адам?
— Нет, скажите.
— Я думаю о том, что вы гораздо лучше, чем пытаетесь казаться.
Адам даже опешил.
— Я понимаю, что для настоящего плейбоя нет ничего хуже, чем если его назовут хорошим, — извиняющимся тоном быстро проговорила Лаура. — Ради Бога, простите меня, если я вас обидела, Адам. Даю слово, я не испорчу вашу репутацию. Это все между нами. — Она немного помолчала. — Вы нравитесь мне, Адам. А теперь, когда я совершенно уверена, что вы не воспользуетесь моим положением в дурных целях, вы нравитесь мне еще больше.
— В жизни не встречал таких искренних женщин, Лаура.
Она отвернулась, и по лицу ее пробежала тень.
— Это я-то? — прошептала она. — Хотела бы я быть уверенной, что в своей реальной жизни я такая же искренняя.
Глава третья
В тот момент, когда Джессика Форчэн наливала Лауре кофе, в столовую влетел Адам. Была половина девятого.
Лаура бросила на него победоносный взгляд.
— А, вы такая же ранняя пташка, что и я! — И тут же мимолетная тень омрачила ее черты.
Адам сразу понял, о чем она подумала: она могла говорить лишь о привычках последних дней, не более.
Он плюхнулся на стул и с бойким видом подмигнул ей.
— Разве не знаете поговорку: волка ноги кормят. — И потянулся за салфеткой.
Джессика с трудом удержалась от улыбки и бросила на внука потрясенный взгляд.
— О каком корме теперь идет речь, милостивый Боже?
Внук чуть не умоляюще посмотрел на бабушку.
— Это, бабуля, метафора. Но вообще, у меня есть планы на утро. — Он повернулся к Лауре: — Не хотите ли составить мне компанию и поиграть в теннис, а? Смешанные пары.
Лаура не ответила.
— Я видел, как вы играли вчера с Тру на корте, — продолжал Адам. — Неплохо, Лаура. Мне кажется, вы не подведете.
— Вы слишком высокого мнения обо мне, Адам. Вообще-то я люблю играть. Но только оттого...
— Отчего, Лаура? — ласково спросил Адам.
Лаура ответила, уткнувшись в свою тарелку:
— Оттого, что чувствую себя виноватой.
— Виноватой? — в один голос воскликнули Адам и Джессика.
Лаура вспыхнула и бросила взгляд на Адама.
— Вы были так милы со мной последние дни, так внимательны ко мне, Адам. Но я-то ведь понимаю, что отрываю вас от дела. Все это вдруг свалилось на вас. И мне бы, честно говоря, не хотелось, чтобы вы думали, будто обязаны развлекать меня. С такой сетью универмагов...
На сей раз на лице Джессики появилась улыбка, но она не произнесла ни слова. Вообще-то было бы неверно утверждать, что Адам бежит от работы как черт от ладана. В обществе он слыл за благотворителя и был из первых, кто способствовал всяким добрым делам и содействовал пополнению фондов на поддержание проектов в пользу бедных. У него было даже свое слабое место — детское отделение Денверской центральной клиники. Чего только он не делал для своих малолетних подопечных — даже сам, собственной персоной, устраивал целое действо на Рождество! Но что касается повседневной рутины — тут от него никакого толку.