– Ты не представляешь, как удачно вчера все сложилось. Я даже не ожидал, что наше скромное мероприятие посетят члены Совета директоров РусЭнерго. Хоть я и приглашал их лично, когда мы подписывали договор, но даже не надеялся, что эти шишки пожертвуют своими выходными ради встречи с нами. Жаль, что ты не смогла прийти, тебе бы тоже было полезно с ними познакомиться.
Ева молча сделала очередной глоток вина. Стас продолжал с не меньшим возбуждением:
– А сегодня утром мне звонит один из них – Громов, он у них самый главный, ни одного решения без него не принимают – благодарит за вчерашний фуршет и приглашает нас с Герасимовым загород поиграть в гольф. Я хотел предложить тебе поехать с нами, но твой телефон был недоступен. Но в любом случае, контакт у нас теперь налажен, я сведу тебя с ним в любое время, если тебе будет нужно.
Стас еще много чего говорил, но Ева не слушала, пока он не обратился к ней:
– Как вы с Ниной провели время?
Девушка молчала, пока Стас не отвлекся от своих дел и не взглянул на нее:
– У тебя все в порядке?
– Мы не виделись с Ниной. И я ухожу от тебя.
– Почему? Что случилось? – Стас, наконец, отложил все занятия и медленно сел на высокий табурет напротив Евы. – Где же ты была?
Ева видела, что до Стаса дошел еще не весь смысл сказанных ею слов, поэтому продолжила вкрадчиво и медленно:
– Я полюбила другого мужчину и была с ним. Поэтому мы с тобой расстаемся.
Большинство мужчин в такой ситуации сгорали бы от обиды, злобы и возможно даже с трудом сдерживали бы порывы применить грубую силу, но самовлюбленному, знающему себе цену Стасу было тяжело даже поверить, что такое возможно. Что его можно разлюбить и променять на кого-то другого. Ева читала это по его лицу и ждала, когда же он осознает, что такая нелепая участь многих кого он считал неудачниками, постигла и его. Конечно, у Евы не было цели уколоть побольнее своего бывшего жениха, или проучить его. Все-таки наряду с другими положительными качествами Стасу были присущи верность и преданность. Во многом это было обусловлено его честолюбием, но, тем не менее, это было так. Стас ни разу не дал Еве повода усомниться в нем. Отчасти именно поэтому Ева посчитала нужным открыть ему правду без лишних ухищрений и без промедления.
Наконец на смену растерянности Стаса пришло спокойствие. Как будто он уже все обдумал и нашел простое решение. Вид у него был как у отца десятиклассницы, который готовится по-доброму отговорить свою дочь от идеи сделать татуировку.
– Ева, – он потянулся к ее бокалу и подвинул его в сторону, как будто тем самым говоря: «хватит тебе, пить, деточка, а то и не до такого договоришься», – Это какая-то твоя очередная блажь. Я даже слушать не хочу. Ты нужна мне. Мы нужны друг другу и ничто не может встать между нами.
Тут Ева повела себя аккурат как та самая незрелая десятиклассница – резко встала со стула, сделала пару шагов назад и отчаянно заговорила:
– Не разговаривай со мной как с идиоткой! Это мое решение и ничто не в силах его изменить.
– Твоя импульсивность говорит лишь о том, что ты отнюдь не уверена в своем решении. Ты боишься, что я легко смогу тебя переубедить и включаешь защитную реакцию – не более. Не лучше ли в таком случае, повременить с выводами? Отложим этот разговор хотя бы до утра?
– Слушай ты, психолог, избавь меня от своих доводов и услышь, что я сказала. Это мое окончательное решение и утром ничего не изменится.
– С чего ты так завелась? Вообще-то это у меня должна быть сейчас истерика, но я готов выслушать тебя и разобраться в случившемся.
– В том то и дело, Стас. – Ева снова села на стул и подвинула обратно свой бокал, при этом облокотившись на стол и максимально приблизившись к собеседнику, – Я сообщаю тебе, что спала с другим, а ты даже бровью не ведешь и пытаешься замять эту ситуацию.
– Прости, ты права, я должен был отдубасить тебя как следует. То, что я этого не сделал, говорит о том, что я цивилизованный человек, а не о том, что меня это не трогает.
– Нет. Это говорит о том, насколько тебе все равно каким способом заполучить акции моего отца.
– И как ты вообще с такими мыслями согласилась выйти за меня? – Стас, наконец, встал и развел руками, что говорило о том, что он все же начал терять терпение.