– Ну-ну?
Резкие перемены в поведении Матвея совсем не радовали Еву. Она замялась.
– А, я, кажется, понял. Твой любовничек!
Ева оцепенела, но посмотрела на него с надеждой: неужели он так проницателен и сейчас избавит ее от необходимости делать роковое признание?
– Он же бросил тебя? Зачем ты у меня сейчас все это выспрашиваешь? Это же только предлог? Изголодалась по мужским ласкам? Хочешь меня? Так и скажи! Ведь еще со школы хочешь!
Говоря это, Матвей надвигался на нее, ослабляя галстук на шее. От ужаса Ева не могла вымолвить ни слова и только пятилась назад. Матвей обхватил ее локоть и потянул к себе.
– Мы никому ничего не скажем. Мы же с тобой умеем хранить тайны, – подмигнул он с ехидной ухмылкой.
Задыхаясь от возмущения, Ева с размаха залепила Матвею звонкую пощечину и спешно удалилась в свою комнату.
Операция была безнадежно провалена. В первую очередь Ева была раздосадована именно этим: увлекшись повествованием Матвея, она позволила ему напиться до беспамятства, прекрасно зная, как быстро он впадает в неадекватное состояние после употребления спиртного. Шок от его последней выходки отошел на второй план по сравнению с чувством сожаления от несостоявшегося признания. Но и от его абсурдных посягательств тоже было не по себе. Она знала, что Матвей не последует за ней и не предпримет повторной попытки соблазнить лучшую подругу своей жены, но трещина, недавно возникшая на гладкой тверди их многолетней дружбы разверзлась еще шире, оголяя бездонную непроглядную черноту где-то там внизу.
Глава 16
Каким-то чудом Еве удалось больше не пересечься с Матвеем в тот вечер. Несмотря на переизбыток спиртного, выпитого накануне, он покинул квартиру рано утром, когда Ева еще спала. Но, даже обнаружив его отсутствие, она не почувствовала облегчения. Ей вообще постепенно становилось чуждо это чувство. Напротив, досада продолжала поедать ее изнутри. Информация, которой ей так и не удалось ни с кем поделиться, висела на душе тяжким грузом. К ранее мучавшим ее терзанием теперь добавилось еще и стойкое ощущение, что ее завербовали. Она сама себя чувствовала бомбой замедленного действия. Слишком настораживало бесследное исчезновение Адама из ее жизни. Слишком сложно было поверить, что он не предпримет больше ничего на ее счет – ведь она для него либо живой свидетель, либо не до конца отработанный материал. Третьего не дано. Как же он посмел оставить ее без внимания. Ева усмехнулась про себя. Как истинную представительницу прекрасного пола, отсутствие внимания задевало ее даже в такой ситуации.
Конечно, мимолетом она думала о том, что с самим Адамом могло что-то произойти. Догадываясь и раньше о его связи с криминалом, она волновалась каждый раз, когда он уезжал. Но и сейчас, мысль о том, что с ним что-то случилось, почему-то не приносила ей успокоения. То ли потому что вероятность столь легкого избавления от него была ничтожно мала, то ли из-за того, что она не желала ему смерти, даже под страхом угрозы собственной жизни.
Задумавшись об этом, Ева прислушалась к себе и с удивлением осознала, что действительно не желает ему вреда. Не по этой ли причине она до сих пор никому его не сдала?
Завербована… Завербована… Стучало у нее в висках. Отгоняя калейдоскоп снова и снова сводящих с ума мыслей, Ева наспех втиснулась в спортивные ласины, накинула толстовку, вставила в уши наушники и направилась на утреннюю пробежку. Не часто она решалась на подобные подвиги, но сейчас ее целью было буквально убежать от себя.
И она бежала – по улицам, не замечая прохожих, вдоль набережной, не чувствуя почти сентябрьской прохлады – растрепанная, взволнованная, непомнящая себя, что в ее случае и было целью, единственной, которую ей удалось достичь за последнее время.
Прошла еще одна неделя, прежде чем Ева решилась предпринять хоть что-то. Дело в том, что за эту неделю не произошло ровным счетом ничего. Настолько ничего, что Еве показалось, что она и вовсе не живет. Адам так и не объявился, Матвей ни разу не заехал, Нина не звонила, Стас даже не смотрел в ее сторону. Предложения пропустить по стаканчику в баре после работы также ни от кого не поступало, по причине того, что начало сентября было самым популярным временем для отпусков.
Глядя в окно из своего кабинета, Ева вспомнила, как и сама мечтала об отпуске несколько месяцев назад, не подозревая какое жаркое лето ей уготовано судьбой. Теперь от лета не осталось и следа. Панорамные окна ее офиса были изрезаны струями пока еще теплого, но сулящего скорую прохладу, дождя. Это лето изменило ее жизнь, изменило ее саму. А точнее сказать опустошило, лишило всего, что было дорого, лишило собственного я, чувства стабильности и уверенности в завтрашнем дне.