– По возвращении нам предстоит определиться с детским садом. Стас настаивает на частном, а мне кажется…
Она замолчала на полуслове. Кошмар, ранее казавшийся лишь видением, все-таки материализовался окончательно. Надежды, что ей все это показалось, как и опасения, что она сходит с ума, рассыпались вдрызг. Это был он – из плоти и крови – и он шел к ней навстречу. Непривычно загорелый, со слегка выгоревшими на солнце волосами, но зато в привычном спортивном костюме, на этот раз малинового цвета. Ей захотелось бежать, что есть мочи, но было уже поздно, поэтому беспомощно оглянувшись по сторонам, она собрала всю волю в кулак перед неизбежной встречей и ровным голосом попросила маму, чтобы она увела Севу домой.
Он приблизился и, остановившись напротив нее, заговорил:
– Значит, мне не показалось.
Ее ноги подкосились, казалось, она вот-вот упадет в обморок, услышав этот голос вновь.
Рука убийцы потянулась к ее щеке.
– Ты стала еще краше и даже как будто моложе.
Девушка, наконец, сделала над собой усилие и отпрянула немного назад. Нервно оглянулась, чтобы убедиться, что мама с Севой удалились на безопасное расстояние. Конечно, он с ними ничего сейчас не сделает, хоть пляж и почти пуст. Но это как раз не его специализация. Он орудует там, где толпа, ему нужно большое скопление людей. Да и делает он это чужими руками, лишь только утяжеляя и очерняя свою душу неизгладимым грехом. Она отводит глаза, почему она отводит глаза? Потому что не может смотреть на него, не может смотреть в его глаза, не испытывая любви. Боже! Она любит чудовище! Разве такое возможно? Кто она после этого? Грешница, падшая, искушенная самым злым змием – самим дьяволом? Она не выдерживает, поднимает глаза, как бы пытаясь найти опровержение своим страшным догадкам, но встречает лишь безоговорочное подтверждение – точно любит. Снедаемая ощущением собственного ничтожества и малодушия она чувствует, как ноги все-таки превращаются в вату и подкашиваются под ней. Колени падают на еще не до конца остывший песок. Он смотрит на нее испугано и выглядит растерянным, но когда из ее глаз просачиваются первые слезы, опускается рядом на колени и крепко обнимает ее…
Ева вяло высвободилась из его объятий, с ужасом отметив, что делает это с неохотой. Как будто желая поскорее закрыться от окружающего мира и от только что сделанного ужасного открытия, она обхватила голые колени руками и опустила голову. Слегка вьющиеся волосы закрыли ее лицо. Адам сел рядом на песок:
– Понимаю тебя. Это непросто, спустя столько лет… С учетом того, что мы даже не попрощались по-человечески.
– Ты сбежал. Сбежал из страны, побоявшись разоблачения. Но я тебя так и не сдала. Вернее, не успела. Откуда ты знал, что я тебя не сдам? Или ты был уже далеко на тот момент? – Ева, наконец, выплеснула на него все вопросы, которые задавала долгими бессонными ночами в безответную темноту. Она все еще не верила, что рядом с ней на песке сидел настоящий, живой Адам. Но этот вопрос – «почему он не убил ее», казался сейчас важнее, чем вопрос о том, как он тут оказался.
– Ты о чем?
Слегка коснувшись ее подбородка, он повернул к себе ее заплаканное лицо.
– Это ведь случайная встреча, Адам, – Ева с трудом выдавила из себя его имя.
– Ты думаешь, я имею отношение к терактам?
У Евы мгновенно высохли слезы, и она внимательно посмотрела на бывшего возлюбленного.
– Ты посмеешь отрицать?
– Конечно, посмею! – Адам выглядел ошарашенным. Теперь в его глазах блеснула слеза, – Как тебе могло такое в голову прийти? Ты же знаешь меня. Знаешь как никто. Конечно, ты имела право негодовать из-за моего исчезновения, но я никак не ожидал, что ты окрестишь меня убийцей.