– Товарищ, майор, приветствую, – привстав, он обратился к Александру, – Мы, в общем-то, с вашими коллегами уже закончили. Простите, что потревожили, отвлекли от важной службы своим пустяковым недоразумением. Но раз уж вы тут, извольте отведать хотя бы чаю. Милочка, вы тоже присаживайтесь, – обратился он пока еще стоящей в тени Еве.
– Ну, раз закончили, то подождите за дверью, пожалуйста, – обратился Добронравов к своим коллегам. А мы пока погреемся чайком.
– Ну что ж, развел руками Данте. Со стрельбой вроде разобрались. Слава богу, никто не пострадал.
– Пожалуй, – согласился Александр, – А вот теперь самое время разобраться вот с этим.
Добронравов протянул ему копии собранных материалов и улик и ордер на арест. Данте, все еще улыбаясь, принял бумаги.
– А свою прекрасную спутницу вы мне представите? А то, что это она замерла там и смотрит на меня будто приведение увидела…
Тут Данте запнулся на полуслове. Похоже, узнал.
– А мне кажется, что приведение увидели вы, господин Сабеков, – парировал Добронравов.
– Пожалуй… – согласился он, – Промах мой. Несомненно, эта леди не нуждается в представлении. Прекрасная, милая Ева, сколько лет, сколько зим.
Мельком просмотрев папку, Данте уже, похоже, понимал что к чему.
– Отсюда мы с вами поедем прямиком в следственный изолятор, полагаю это вам должно быть ясно как день.
– Да, скатаемся, нет проблем, – голос преступника был спокойным, но в глазах уже мелькнула тень тревоги, – Так что это? – обратился он к Еве указывая на бумаги, – Привет от Адама с того света?
Ева слегка прищурилась и едва заметно кивнула.
Данте откинулся в кресле, закинув руки за голову.
– Я любил Адама как брата, или даже как сына. Но с момента раскола нашего с Асланом общего дела, мы оказались по разные стороны. Только вот Адам о расколе ничего не знал. Для него мы все оставались большой дружной семьей. Если бы Аслан попытался настроить Адама против меня, то выдал бы себя и свое темное прошлое.
– Что ты несешь? – прошипела Ева.
– Адам был хорош. Но он всегда оказывался на шаг позади, потому что сражался с собственной тенью, а точнее с собственным отцом. А точнее с названным отцом, который убил его родного отца. Вот такая Санта-Барбара, – Данте зашелся низким горловым смехом, и, с трудом успокоившись, продолжил, – Он наверняка рассказывал тебе про несчастную участь гарнизона своих родителей? Так вот. Почему ты думаешь Аслан усыновил его? – Данте по-птичьи наклонил голову, ожидая, что Ева вот-вот даст правильной ответ, подобно участнице телевикторины.
Но Ева молчала, поэтому щелкнув пальцами, он заговорщически проговорил:
– Потому что он же и оставил его сиротой. А его жена Венера настояла взять несчастного русского ребенка в семью, она же тоже знала, по чьей вине мальчик потерял родителей.
– Аслан поджег тот гарнизон? – едва шевеля губами, уточнила Ева?
– И не только! – оживился Данте, – В то время пока Адам рос и формировал антитеррористическую коалицию, Аслан как со станка штамповал боевиков и смертников. Правда, лет пять назад он завязал.
– А ты – нет, – подметил Александр. Тогда и произошел раскол?
– Нет, это случилось намного раньше. Слишком долгая история, – поморщился Данте.
Складывалось впечатление, что он до сих пор верит в то, что будет рассказывать только то, что захочет и посчитает нужным, даже несмотря на безоговорочные улики, указывающие на его вину.
Ева частенько представляла себе эту встречу и предполагала, что разоблачая самого ненавистного ей человека на земле, будет чувствовать себя на коне. Но сейчас она была раздавлена. Весь последний год ей хотелось вернуться в прошлое и предостеречь Адама. Чем больше информации она собирала, тем с большей досадой думала о том, что Адаму не были известны факты о его враге при жизни. До этого момента. Теперь она даже радовалась, что ему не довелось узнать о самом большом предательстве в его жизни.
Усадив Данте в машину к своим коллегам, Александр проводил Еву до ее автомобиля.
– Мне жаль, что тебе пришлось услышать это.
– Ничего, переживу. Вот Адам не пережил бы, если это и впрямь правда.
– Уверен, мы выясним это. И много чего еще. Данте – болтун и трус. Просто хорохорится пока. Такие персонажи представляют ценность для расследования. А знает он немало. И назовет еще много имен.
Эпилог