Только в трамвае продаёт билеты не их тётя, а совсем другая женщина. На их тётку она вовсе не похожа. Маленькая, кругленькая, и смеётся не переставая.
Трамвай приехал на конечную остановку, на Белой горе. И все вышли. Адам с Откой направились на трамвайную станцию. Под крышу.
Люди всегда ожидают трамвай под этой крышей, когда идёт дождь. Теперь у детей настроение немножко получше, мир кажется им здесь попросторнее. Над ними весёлое августовское солнце, за круглыми луковицами небольшого костёла виднеется лес. Адам кладёт свой чемоданчик на скамейку и быстро оглядывает все 22-е номера, которые теперь подъезжают один за другим. В любом из них может быть тётя Яна. Но Адам её так и не видит. А ведь он парень не промах.
Каким должен быть настоящий мальчик?
Прежде всего внимательным и наблюдательным, глаза его должны быть остры и проницательны. Затем он должен быть ловким, сильным и смелым. Руки его должны быть крепки, а ноги быстры и неутомимы. Должен он быть сообразительным, думать с быстротой молнии и заниматься сразу несколькими вещами. Только самому Адаму редко когда всё это удаётся. И чего совсем ему не удаётся — так это на уроках читать под партой и одновременно следить за тем, что происходит в классе.
Проходит какое-то время, и трамваи больше не подъезжают.
— Где-то авария, — предполагает диспетчер с усами, похожими на мышиные хвостики.
Отка зевает не переставая, а Адам начинает сердиться.
— Ты что зеваешь? — ворчит Адам.
— А что мне делать?
— Рассказывай сказку.
— Какую тебе сказку?
— Ну просто рассказывай что-нибудь.
— Хочешь о клоуне? Только она коротенькая, ничего?
— Ничего.
— Сидит в одной клетке лев-отец, в другой — львица-мать, а в третьей — львята.
— А где же клоун?
— Тот далеко.
— Лев-отец ревёт, львица-мать ревёт, львята тоже ревут.
— Почему ж они ревут?
— Это уж я не знаю, — смеётся Отка. — Может, есть хотят, а может, сердятся на кого-нибудь. Тебе, наверное, лучше знать.
— А где же клоун?
— А тот уже ушёл.
Адам думает о клетке со львятами и о глупом клоуне, который ушёл раньше, чем началась вся история. Но додумать он не успевает, потому что приходит диспетчер с усами, похожими на мышиные хвостики, и обращается к ним:
— Ребята, чего вы здесь дожидаетесь?
— Тётю, — говорит Отка. — Она ездит на 22-м.
— А как её зовут?
— Яна Сукова.
«Сукова, Сукова», — размышляет диспетчер.
— Яна Сукова, Яна.
— Ну да, — улыбается диспетчер.
— Что — да? — Отка в эту минуту прямо сгорает от любопытства.
— Сукова на 22-м никогда не ездила и вряд ли будет.
— А на каком же тогда?
— Мне кажется, что на 20-м, — говорит диспетчер и бежит к трамваю, появившемуся на повороте.
— В этом городе никто ничего толком не знает, — говорит Отка, и Адам соглашается с ней.
Дети направляются обратно домой, то есть туда, где живут дядя с тётей, и всю дорогу мечтают, чтоб те уже оказались дома. И чем ближе они к цели, тем сильнее их надежда.
Снова они звонят в дверь, но по-прежнему никто не отзывается. А ведь звонок в исправности, он работает. Звонок звонит не переставая, но всё напрасно. Может, у тётки с дядей заложило уши и они ничего не слышат?
Около детей останавливается пожилой мужчина и тихонько наблюдает за ними. Он смотрит, как они по очереди нажимают на звонок, видит, что дети всё больше и больше расстраиваются. Если б Адам с Откой оглянулись, они увидели бы глаза этого человека, смотрящие сразу в обе стороны, и подбородок, побритый только наполовину. И очень большой нос, куда больше, чем у других людей. В общем, грустное старое лицо и любопытные глаза, где чуть начинают светиться искорки радости. Пиджак на нём самый обычный, брюки замазанные, из сандалей весело выглядывают кончики пальцев.
— Пани Сукова придёт только в шесть часов, — говорит наконец мужчина.
Тогда дети оглядываются и видят всё, что могли видеть ещё минуту назад. В их глазах любопытство и нетерпение. Наконец-то они напали на человека, который что-нибудь может им сказать.
— Чего вам стоять на улице, пойдёмте ко мне.
— Пойдёмте, — тихонько соглашается Отка.