Но вот Отка опять слышит чей-то голос. На этот раз с приличной высоты:
— Ты что, хочешь перейти улицу?
Отка смотрит вверх и замирает. Перед ней огромнейший негр. С усами и удивительно белыми зубами.
— Да, хочу, — кивает Отка и робко подаёт ему руку.
Негр идёт так ловко, что ни одна машина их не задевает. И ни от одной не приходится им убегать. Так они и переходят на другую сторону. Отка даже опомниться не успевает.
— Передавай привет папе с мамой, — говорит негр уже на другой стороне улицы.
Отка забывает его поблагодарить, и она тут же начинает себя укорять, как только об этом вспоминает. Но вот она уже стоит в очереди за молоком, и думать ей об этом больше некогда, потому что подходит её очередь.
Дойти до чуланчика, где лежит картофель, для Адама сущий пустяк. Он представляет себе: вот он спускается вниз, проходит несколько шагов по тёмному коридору, открывает дверь, находит чулан Суковых и перекладывает несколько картофелин из ящика в сумку. Сколько же их взять? Семь штук или десять? Пожалуй, лучше десять. Сам он съест шесть да Отка штуки четыре. На самом деле получается всё иначе.
В коридоре какой-то незнакомый мальчишка чистит свой велосипед. Возможно, даже и не чистит, а просто им любуется, ведь велосипед и так блестит: красный лак, металл и кожа. Мальчишка чуть побольше Адама. У него чёрные кудрявые волосы, но лицо почему-то бледное-бледное, как стена. Адаму становится не по себе, когда он видит его. Поэтому он идёт, стараясь не смотреть на мальчика, и всё-таки, проходя мимо, спотыкается о переднее колесо.
— Где твои глаза? — спокойно говорит чёрный мальчишка.
— Ты что-то сказал? — не сразу понимает Адам.
— Это — мой велосипед.
— А я разве его отнимаю?
— Проваливай, — говорит странный мальчик.
Адама всего трясёт от злости. Кровь бросается ему в лицо, волосы встают дыбом, а мысли так и путаются. Вот он сейчас положит сумку и даст волю рукам и ногам, тогда этому грубияну несдобровать. Это же не человек, а какая-то деревяшка, кукла с мочалкой на голове.
Глаза Адама обладают удивительным свойством: они то увеличивают, то уменьшают предметы. И окрашивают их в самые разные цвета. Адам видит своими глазами мир то прекрасным, то совершенно отвратительным. Иногда этот мир твёрдо стоит на ногах, а иногда спотыкается на обе ноги. И выглядит совершенно кривым. То же происходит и с людьми. Этот вот тёмный мальчик в глазах Адама сейчас перекручен как червяк, да и весь коридор, скорее, похож на зигзаг.
Ясное дело: сейчас Адам с ним драться не будет, потому что в пражском доме драться нельзя, но злость на этого мальчишку всё-таки остаётся. Ничего, он спрячет её подальше, чтобы всегда была под рукой, как только понадобится.
Адам задумчиво перебирает картошку. И похоже, не видит её. Достоинство деревенского мальчика оскорблено, к тому же надо думать о возвращении в квартиру. Ведь снова придётся проходить мимо этого чернявого мальчишки. Неизвестно, может, тот ему ещё влепит. Может, всё-таки придётся и подраться. Ведь этот чернявый наверняка будет задираться. Да, всё-таки может получиться драка. А Адаму драться не хочется, ведь он не у себя дома, а как-никак у тётки.
Но всё происходит совсем не так. Адам входит с сумкой картошки в коридор и осматривается. Смотрит направо — ничего не видно, только тёмный коридор, смотрит налево — обитая железом дверь. Дверь чуть приотворена, виднеется электрический свет.
Адам кладёт сумку на пол и сразу же обо всём забывает. Даже о драке, которая может произойти наверху. Жёлтый свет притягивает его как магнит. Что там такое? Что скрывается за тяжёлой дверью? Тогда он толкает дверь. Он должен войти внутрь. Вся его мальчишеская фантазия тянет его туда. Да и что может случиться? Каждая дверь куда-нибудь ведёт.
Действительно, внутри ничего страшного. Просторное, грубо окрашенное помещение, такое большое, что хоть устраивай балы, если бы только пол был не таким шероховатым. Под потолком электрическая лампочка с простым абажуром, какая-то старая мебель, корыта, большой кусок телефонного кабеля, несколько умывальников, пять вёдер, чей-то сундук и три ящика. Что-то вроде склада. Любопытство Адама таится где-то в самом дальнем уголке его существа. Скажи кто-нибудь Адаму, что он любопытен, никогда бы не поверил. Но вдруг Адам вспоминает о задании принести картофель, вспоминает о неприятной встрече, которая ждёт его, и намеревается уйти. Но не тут-то было. Тяжёлые двери прямо перед его носом с грохотом закрываются, и огромная щеколда опускается.