— Да, конечно, — ворчит Адам.
— Дети, пойдёмте, мы ещё ничего как следует не осмотрели, — говорит пан Венцл и ведёт детей в храм святого Витта.
Когда ребята так находились, что у них заболели ноги, пан Венцл повёл их в ресторан. Ресторан этот назывался «Викарка». И нигде ещё им так хорошо не сиделось, как именно там, хотя стулья в ресторане были деревянными и жёсткими. Ребята были страшно довольны прогулкой по Пражскому граду, они побывали всюду, куда только можно было заглянуть. И все люди, с которыми Отка потом заговаривала, были к ней внимательны, отвечали ей.
— Ну что, пан Венцл, разве этого мало?
— Не мало, не мало, — кивнул пан Венцл и хотел было погладить себе бороду. Только сегодня он сбрил её и потому погладил голый подбородок.
Адама пану Венцлу пришлось всё-таки утешать, потому что Адам в Пражском граде так никого и не встретил. И ни с кем не познакомился, хотя пытался это сделать, чтобы доказать, что он может вести себя как заправский пражанин. Встретил только одного Шару, да и тот оказался не Шарой.
Пан Венцл теперь пытается внушить Адаму, что иногда поневоле всё складывается к лучшему: лучше некоторых людей не помнить, чем помнить, а некоторых хоть узнавать, да не замечать. «Что правда, то правда», — думает Адам и вспоминает о Ежке Альтмане из Выкани. Да и с Шарой, собственно, дело обстоит так же.
Отка тем временем осматривает ресторан. На стенах картины из жизни старой Праги, люди за соседним столом тихо едят, слышно только, как звенят приборы.
— Кашлять здесь можно? — спрашивает Отка пана Венцла.
— Можно.
— А говорить надо шёпотом?
— Нет, можно и погромче.
— Но кричать ведь тоже ни к чему, — говорит Адам, который слегка завидует Отке, что ей сегодня так везло. Правда, Адам тоже, наверное, мог бы познакомиться с незнакомыми людьми, если бы этого захотел по-настоящему. Но зачем? Вот уж совершенно не обязательно! Когда понадобится, тогда он и познакомится.
Официант наливает им в тарелку суп. Суп так вкусно пахнет, от него идёт пар. Отка берёт в руки ложку и счастливо улыбается.
— Никто-никто на свете не знает, где мы сейчас находимся, — говорит Отка. — Ни тётя, ни мама.
— И ни один человек в Выкане, — продолжает Адам.
— И не знают, что мы сидим сейчас за столом.
— И нас обслуживают официанты.
— Вас тоже, пан Венцл.
— Да, да, — улыбается пан Венцл.
— И мы едим суп.
— И ещё смеёмся.
— А вы тоже смеётесь, пан Венцл?
— Да, тоже смеюсь, — соглашается пан Венцл, он действительно рад, что опять смеётся.
— И что мы будем есть… что же мы будем ещё есть?
— Жаркое из телятины.
— И нам понравится?
— А что вам здесь на Граде больше всего понравилось?.. — спрашивает Адам.
— Всё понравилось, — отвечает Отка без раздумий.
— Всё, — соглашается часовщик Венцл, как будто сегодня видит Пражский град впервые… — Ты запомни это посещение, Отка, — добавляет он через минуту.
Отка молча кивает, потому что у неё набит рот.
Отка оставляет Адама в кухне, а сама отправляется в автолавку. Это здесь рядом, в двух шагах, нужно только перейти улицу, всегда оживлённую и весёлую. Минуту Отка раздумывает: закрыть ей глаза и быстро перебежать или лучше дождаться, когда остановятся машины. Отка — девочка деревенская, сметливая, и что-то ей говорит, что надо подождать. И она ждёт, а потом переходит. И вот она стоит в автолавке, разглядывает молодого продавца, которому она должна передать билет в кино от барышни Терезы. Она сразу же узнаёт его по описанию Терезы. Да, это тот самый молодой человек, волосы у него спадают на лоб. Сам весь зарос, и весь вид действительно выражает торопливость. Он начинает кивать раньше, чем покупатель кончает говорить. Отка рассматривает его, стоя у касс. В эту минуту и он замечает девочку.
— Ты кого-нибудь ищешь? — спрашивает он.
— Вас, — отвечает Отка.
— Серьёзно?
— Я принесла вам билет в кино.
— Вот это хорошо. Мне три дня как хочется сходить в кино.
— А вы знаете, от кого билет?
— Нет, не знаю.
— От одной барышни.
— А как я её узнаю?
— Она будет сидеть в кино рядом с вами.
— Слева или справа?
— Справа, — осторожно говорит Отка, потому что эту подробность она как-то упустила из виду.
— Ну смотри, чтобы была справа.
— Лучше вы запомните, что у неё серебряные волосы.
— Серебряные волосы я люблю, — смеётся молодой продавец. — Но откуда ты знаешь, что этот билет надо отдать именно мне?