— Какой у тебя красивый шарик! — позавидовал Ферда.
— Красивый, — гордо ответил Гонзик. — А как он катится!
И действительно, стеклянный шарик прекрасно катился, гораздо лучше, чем глиняные шарики Ферды.
Едва Гонзик начал играть, как уже три шарика Ферды оказались у него в кармане.
Тем временем Пунтя сторожил сумку. Это было для него очень трудной задачей. Ему прекрасно были видны блинчики на тарелке. Их аромат его преследовал. Но Пунтя был дисциплинированной собакой. Он знал, что к блинчикам нельзя притрагиваться. Поэтому, чтобы не видеть их и не чувствовать соблазнительного запаха, он нарочно повыше поднял голову. Но это мало помогало. Блинчики, казалось, пахли ещё сильнее. У Пунти потекли слюнки, он с трудом удерживался от желания всунуть голову в сумку и схватить блинчик. Но всё же этого не сделал. Он широко открыл пасть и высунул язык — немного помогло. Запах блинчиков уже не так дразнил его.
А между тем около ямки с шариками случилось что-то ужасное. Ферда убедился, что стеклянный шарик всё время выигрывает. Тогда он схватил шарик, зажал его в руке и пустился бежать так, что только пятки засверкали. Через минуту Ферда скрылся среди домов.
Когда Гонзик наконец пришёл в себя, у него уже не было прекрасного разноцветного шарика, стеклянного шарика, которому завидовали все мальчики.
Бежать за Фердой Гонзик не мог — ведь ему надо отнести обед! Он уже должен быть с ним дома.
Гонзик подошёл к Пунте. Пёс встретил его весёлым лаем. Он был рад, что не тронул блинчики.
— Ну скажи, Пунтя, — пожаловался ему Гонзик, — зачем я играл? И шарик был бы у меня, и обед бы не остыл.
Пёс бегал вокруг Гонзика и ещё громче лаял. Он говорил своему товарищу примерно так:
«Не огорчайся, Гонзик! Ведь ты получишь свой шарик обратно. А обед? Суп бабушка разогреет, а блинчики вы съедите холодными. Но не забудь обо мне! Мне очень хочется попробовать блинчиков».
XII. Гонзик вновь получает свой шарикПосле обеда бабушка с дедушкой пошли ненадолго на кооперативный огород и взяли с собой Гонзика. Они помогали огороднику собирать огурцы.
Гонзик шёл по рядам вслед за дедушкой и высматривал пропущенные огурцы.
Он нашёл уже несколько штук и каждый раз громко сообщал об этом.
— Вот ещё один! — воскликнул Гонзик и поднял огурец над головой. — И какой толстый!
— Дед, — засмеялась бабушка, — ты сегодня что-то плохо собираешь!
— У Гонзика глаза лучше моих, — проворчал дед, недовольный замечанием.
Вскоре Гонзик перешёл на бабушкин ряд. Вначале он ничего не мог найти, но наконец под большим листом увидел красивый зелёный огурец с жёлтым брюшком.
— Нашёл! — закричал Гонзик. — Огурец спрятался от бабушки, а я его нашёл!
— Бабушка, — усмехнулся дед, — ты сегодня что-то плохо собираешь!
— Покажи, Гонзик, — сказала бабушка и посмотрела на огурец. — Как это я его не заметила? Где он был?
— Здесь, под листом, — показал Гонзик. — Он спрятался, и его было не видно.
— Да, у Гонзика и вправду глаза лучше наших, — сказала бабушка и взглянула на деда.
Дед только улыбнулся в усы. Он, наверное, думал: «Значит, не только я один, бабушка тоже пропускает огурцы».
В огород пришла группа ребят. Гонзик перестал искать огурцы и уставился на них.
— Это школьники, — сказал дедушка. — Их привёл учитель Столарж.
— У них тут участок, где они сами выращивают овощи, — пояснила бабушка.
Гонзик узнал пионера Виктора, ему показалось, что здесь и маленькая Терезка. А кто там у забора? Не Ферда ли? Гонзик покраснел и открыл рот. Конечно, Ферда, который сегодня отобрал у него шарик!
Гонзик не знал, как быть. Ему было стыдно за Ферду, и поэтому он никому не сказал о его поступке. Но свой шарик он хотел получить обратно.
Бабушка заметила, что Гонзик всё время смотрит на ребят.
— Иди к ним, — предложила она. — Иди, не бойся.
Гонзик медленно направился к детям. Он не решался к ним подойти. Ведь это настоящие школьники. «Я им, наверное, помешаю». Больше всего Гонзик боялся учителя. Он выглядел совсем не так, как учительница из детского садика. Та была красивая и весёлая, а у учителя Столаржа были усы, и он казался строгим.
«Узнáет ли меня Терезка? — думал Гонзик, приближаясь к школьникам. — Если она меня не узнает, я сяду на дорожку и буду играть один».