И ворона злилась на себя за это. Тоже мне, блин, потекла от одного взгляда! Как барышня кисейная!
– Ладно, буду учиться думать тише, – пообещала она.
– А, вот, мы и пришли! Проходи в гости!
Они оказались во дворе кряжистого бревенчатого дома с разбитым вокруг огородом. Чуть поодаль, стояло высокое, потемневшее здание причудливой архитектуры. Оно было высоким, каменным, полуразрушенным, с облупившейся штукатуркой. Видны были остатки высоких сводов. Высокие тяжелые двери были окованы темным металлом. Венчали здание округлые купола. Это здание, казалось, было центром всей деревни, ее сердцем. Ворона вспомнила, как Сан Петрович рассказывал о далеком прошлом их мира. О том, как давным-давно, когда люди еще не были полноправными хозяевами мира, мир казался людям полным страшных, чудовищных сил, в основном, враждебных человеку: духов, демонов, призраков. И единственной защитой для людей был Бог, местом Силы и присутствия которого всегда был Храм. И прежде всего, что бы ни было, в поселении людей, строили и освещали церковь, чья сила держала духов и демонов извечной ночи на почтительном расстоянии от человека. Сама Ворона еще подумала, усмехнувшись сама себе: интересно, а это помогает против мутантов и заразы?
Когда Адам пригласил Ворону в дом, внутри довольно уютный и ухоженный, девушка почувствовала, как внутри заворочалась беспокойство. Ворона ожидала увидеть кого-то страшного, властного, тяжелого…
Но каково же было ее удивление, когда она увидела в общей комнате сухопарого, высокого и крепенького человека с коротко остриженными седыми волосами, в зеленом военном свитере. Он сидел за столом, изучал разложенные перед ним бумаги, испещренные записями.
– Па-ап?
И когда он поднял на них глаза, Ворона тут же забыла обо всех своих страхах. Этот человек был по-настоящему светлым. С суровыми, но мягкими чертами лица, широкими скулами, лучистыми серо-голубыми глазами. В его волосах, светло русых, усах и бороде поблескивала седина. В уголках глаз залегла сеточка морщинок. Казалось, что этот человек мягко и по-доброму улыбается. И его свет, вольно, или невольно, проник и в душу Вороны.
– Вот она, гостья, наша, – сказал Адам. – Можно она у нас жить будет?
– Но сначала с ней надо познакомиться, ты согласен? – прозвучал хрипловатый, но приятный голос человека.
Адам кивнул.
– Пойдем, Ракета, твоя подруга с папой говорить будет…
Они отошли в дальний угол большой комнаты, туда, где стояла простая железная кровать. Судя по вороху листов рядом с ней, баночек с диковинными цветами и коробочек с шишками, это была кровать Адама.
Ракета настороженно поглядывал на Ворону, будто бы говорил, если что я рядом. Но ты ничего не бойся. Я в этих людях угрозы не чувствую.
– Как звать-то тебя, гостья? – спросил отец Адама, сплетя пальцы и внимательно посмотрев на Ворону.
– Во… Анна.
– Меня можешь звать Егором Матвеевичем, а с Адамом, – он кивнул в сторону приемного сына, который играл с Ракетой, а точнее, енот его развлекал, показывая, как ловко держит шишку на носу, – ты уже знакома.
Повисло недолгое молчание. Анна чувствовала себя очень смущенной.
– Расскажи о себе, Анна? – попросил Егор Матвеевич.
Ворона вздохнула.
– Да чего тут рассказывать? Детства, почитай, я своего не помню. Растил меня приемный отец, бывший офицер, Александр Петрович. Он меня обучил всему, что знал сам. И как ходить по неизвестной территории, как определять, что опасно, а с чем можно сладить, как стрелять, драться. Учил разбираться в оружии и технике, отыскивать тайники с припасами.
Она помолчала, поддавшись потоку нахлынувших воспоминаний, на мгновение, а затем, продолжила:
– Мы с ним жили в городе, на его западной окраине. Людей, кроме него, я больше и не видела. Да и он не видел последние несколько лет. Но он был убежден, что выжившие остались. Вел какие-то свои исследования, расчёты, вел дневниковые записи. Он-то и надоумил меня двигаться дальше, к северо-востоку от центра города. На пустыре я встретила, вот, его, – Ворона кивнула в сторону Адама, увлеченного игрой с Ракетой. Парень и енот катались по полу, сцепившись в клубок. Ракета повизгивал, а Адам заливисто хохотал. Оба явно получали удовольствие. – Ну а дальше…полагаю, вы знаете.
Егор Матвеевич опустил ладони на стол и некоторое время внимательно смотрел на Ворону, прямо в глаза, будто бы в душу всматривался.
– Тяжело вам было в мертвом городе, – в голосе звучало искреннее сострадание. – Значит, кроме нас, ты людей больше не встречала.