Проведенная Смитом логическая демонстрация того, как производительность возрастает благодаря личной заинтересованности, разделению труда и свободной торговле, опровергла тезис (до сих пор столь милый сердцу левых) о том, что обогащение одного человека непременно ведет к. обнищанию другого. Богатство — не пицца. Если я отрезал себе слишком много кусков, это не значит, что тебе остается жевать картонку.
Доказав, что богатству народа теоретически нет предела, Смит также показал, что неверно полагать, будто богатство — это лежащая мертвым грузом куча добра. Богатство должно быть распределено естественным образом в товарах и услугах; другими словами, богатство — это то, что в ходу на кухне и в конюшнях замка, а не то, что хранится в башне в железных сундуках. Смит описывает специфику этого распределения в первом предложении вступления к «Богатству народов»; «Годичный труд каждого народа представляет собою первоначальный фонд, который доставляет ему все необходимые для существования и удобства жизни продукты, потребляемые им в течение года». Смит, таким образом, одной строкой создал концепт валового внутреннего продукта. Без понятия ВВП современные экономисты вообще оказались бы не удел и просто стояли бы молча, нацепив для приличия галстуки и молясь, чтоб их миновала чаша отвечать на вопросы на телевидении.
Если само богатство не привязано к определенной форме, то такова и его мера — деньги. Сами по себе деньги не имеют никакой ценности. Спросите об этом любого малыша, кому случалось проглотить монетку, и он вам подтвердит. Не говоря уже о тех, кому случалось переживать инфляцию. Но не будем забывать, что в восемнадцатом веке деньги все еще изготовляли, по большей части, из драгоценных металлов. Поэтому рассуждения Смита о сущности денег могли произвести слегка обескураживающий эффект на читателей, несмотря на то, что им был известен пример наводненной золотом, но погрязшей в нищете Испании. Золото, определенно, стоит столько золота, сколько оно весит. Но вовсе не столь очевидно, что оно стоит чего-то еще. Это почти как если бы Смит сначала доказал, что все мы можем иметь больше денег, а потом доказал бы, что за деньги нельзя купить счастье. И это правда. Счастье купить нельзя. Его смежно взять в аренду.
«Богатство народов» было опубликовано, по забавному совпадению, в тот же самый год, в который 4-го дня июля месяца величайшая капиталистическая нация объявила свою независимость: 1776. И образованным жителям Великобритании проект Соединенных Штатов Америки представлялся, вне всякого сомнения, гораздо более странным, безрассудным и парадоксальным, чем любые идеи Адама Смита. «Богатство» не было легким чтением даже по стандартам восемнадцатого века, но, тем не менее, книга незамедлительно возымела определенный успех. Первое издание было распродано за шесть месяцев, шокировав тем самым его издателя. Кроме этого, никаких свидетельств шокирующего воздействия сочинения Смита на современников история не сохранила.
Например, никого не повергало в смущение положение Смита о том, что первостепенную роль в экономике играет личный интерес. То, что личные интересы движут миром, негласно признано с тех пор, как мир пришел в движение — маленький секрет, известный каждому. Да и беспокойство от мыслей о том, что деньги являются воображаемой материей, уже было доставлено читающей публике сочинениями доброго друга Смита, Дэвида Юма, четвертью века раньше. На самом-то деле, о вымышленной сущности денег было известно еще с классических времен. За двести лет, разделяющих правления Нерона и Галлиена, имперские фантазеры снизили содержание серебра в римских монетах от ста процентов до нуля.
И тем не менее, несмотря на то, что «Богатство народов» не заставило народы застыть во вдохновенном изумлении, что-то в этой книге подточило зубцы в механизмах мысли века Просвещения. И это что-то по-прежнему действенно и так и скрежещет на уме; я говорю так, потому что сам чувствую это — и особенно остро, когда на повестке дня встает вопрос о защите собственных интересов.
Боже мой, нет, я не эгоист. Я беспокоюсь об окружающей среде и о тех, кому повезло меньше, чем мне. Особенно о тех несчастных, кто плевать хотел на загрязнение, глобальное потепление и исчезновение видов. Я очень беспокоюсь о них, и я надеюсь, что они проиграют следующие выборы. И может быть тогда нам улыбнется счастье видеть в государственных учреждениях добрых, заботливых, неэгоистичных людей. Которые не позволят строительной компании загородить прекрасный вид на океан из моего окна.