Без сомнения, личная позиция Смита была выше такой вульгарщины, как политика. Возможно, он поддержал бы обоих: и Буша, и Керри. Но он не стал бы ожидать многого от той реформы Верховного Суда, которую они оба предлагали провести: «Когда судебная власть объединена с исполнительной, — писал Смит, — редко случается, что правосудие не приносится в жертву тому, что обычно называют политикой».
У Смита было одно конкретное предложение по усовершенствованию судебной системы: соревнующиеся судебные палаты, где «каждая палата, заинтересованная в том, чтобы работать лучше, чем другая, приводила бы все возможные доказательства и прочее, была бы более исполнительна и беспристрастна». Это прекрасная идея — для еще одного ТВ-шоу. Хотя у нас ведь есть апелляционный суд — очень хотелось бы надеяться, что он служит подобным целям, а не каким-либо другим.
Что касается приворовывания бюджетных средств и всех вытекающих из этого обстоятельств — похоже, и тут с восемнадцатого века ничего не изменилось. Смит намекал на эти обстоятельства: «Большой мост через реку не стали бы строить в том месте, где никто не ХОДИТ, чтобы только приукрасить вид из окон близлежащего дворца». Он употребил глагол «не стали бы» в строго политическом смысле, в значении, не имеющем отношения к «не будут» — потому что эта фраза продолжается словами «но, как мы видим, такие вещи иногда случаются».
Смит сделал неопровержимое заявление об основании общественных учреждений: «Большая часть таковых… может быть легко организована так, чтобы приносить определенный доход государству, достаточный для оплаты затрат на их устроение и содержание». Но, похоже, еще более неопровержимым заявлением было то, что совершенно безнадежно ожидать, что выделенные для общественных фондов средства будут действительно направлены туда, куда они предназначались: «При нарастающем произволе властей, авторитет исполнительной власти постепенно поглощает авторитет всех других властей в государстве и берет на себя управление всеми сферами государственных доходов».
Смит видел потенциал в работе частных исполнителей государственных заказов: «Общественные услуги выполняются лучше всего тогда, когда вознаграждение предоставляется только после их выполнения, и в размере, пропорциональном прилежанию, с которым эти услуги выполнены». Но наблюдая за некоторыми организациями, предоставляющими свои услуги британскому правительству — такими, как Ост-Индская компания — он все-таки пришел к довольно скептическому заключению: «Эти компании… за время своего длительного существования доказали, в общем, свою бесполезность или даже обременительность».
Все, что Смит мог предложить по вопросу сомнительных общественных проектов — это слабый голос здравого смысла, который, как известно, никогда не оказывает особого влияния на политику: «Они должны создаваться только там, где общество нуждается в них, и… их размах и роскошь должны соответствовать тому, что общество может себе позволить». Похоже, Смит не смог бы предотвратить недавний счет США на 200 миллионов за мост в Кетчикане, Аляска (население 7410 человек). Но, по крайней мере, он не предложил бы строить Купол Тысячелетия.
Любая дискуссия по вопросам политики образования имеет свойство быстро превращаться в бои насмерть. Потому что каждый проторчал в школе шестнадцать или двадцать лет, был сыт по горло и, получая аттестат зрелости, заслуженно чувствовал себя зрелым… нет, даже слишком зрелым и похожим на перезрелый и готовый взорваться огурец. Смит, похоже, не был исключением: например, он назвал университеты «святилища, в которых нашли убежище и покровительство все на свете устаревшие системы и отброшенные предрассудки — после того, как от них избавились во всех других местах».
У Смита было несколько собственных предложений по улучшению системы образования. Большее предпочтение он отдавал естественным наукам: это «ценнейший плод экспериментов и наблюдений, предмет, в котором пытливое внимание способно совершить так много полезных открытий». Он был против предметов, «в которых, кроме нескольких простых и почти очевидных истин, даже самое пристальное внимание и усилие мысли не обнаружит ничего, кроме тумана и неопределенности». Смит, видимо, имел в виду метафизику, но, заменив ее на современный эквивалент, — какую-нибудь постструктуралистскую гомоэротическую феминистскую литературную критику — мы вполне можем согласиться с его точкой зрения. Он приводил в качестве подтверждения древнегреческую программу, состоящую из «физики, или натурфилософии; этики, или моральной философии; и логики», заключая, что «это общее разделение, похоже, совершенно соответствует природе вещей». Хотя я не уверен, какое место в этой стройной системе заняли бы автодело, физкультура и ланч. А еще он безжалостно осудил онтологию, назвав ее «эта наука словоплетства» (что лично меня весьма порадовало, потому что на экзамене по философии за ответ на этот вопрос я получил «неуд»).