Адам Смит имел бы все шансы бы стать советником первого ранга по национальной безопасности в администрации Рейгана. Но даже самый лучший совет не всегда можно дать дважды. «Изобретение огнестрельного оружия, — писал Смит, — изобретение, которое, на первый взгляд, очевидно служит разрушению, на деле способствует как стабильности так и распространению цивилизации». Между прочим, долина Тигра и Евфрата — колыбель цивилизации. И у иракцев предостаточно стволов.
Политический советник даже лучше, чем те политики, которым он дает советы, должен знать свое место. И это место должно быть где угодно, но только не в непосредственной близости от экономики. Под конец книги 4 «Богатства» Смит отмечает: «Правители… полностью свободны от той обязанности… для должного исполнения которой никакая человеческая мудрость или знание не могут быть достаточными — обязанности надзирать над работой частных лиц». И далее Смит выводит общее заключение об обязанностях власть имущих:
«Первое — обязанность защищать общество от насильственного вторжения других независимых обществ; во-вторых, обязанность защищать, насколько это возможно, каждого члена общества от несправедливости и угнетения любым другим его членом…; в-третьих, обязанность организовывать и обеспечивать некоторые общественные работы и определенные общественные учреждения, установление и содержание которых не входит в интересы какого-либо частного лица или небольшой группы лиц».
И все-таки насчет этого третьего пункта — если работы и учреждения не в интересах никакого лица, почему же мы, лица, платим за то, чтобы их организовывать и содержать? Этот вопрос снова возвращает нас — и Адама Смита — обратно к политике.
Глава 12. НЕНАПИСАННАЯ КНИГА АДАМА СМИТА
Адам Смит так и не написал книгу, целиком посвященную политике. Были определенные уважительные причины тому, что третья часть смитовской трилогии об улучшении — сочинение о юриспруденции — так никогда и не было закончена. Сначала он был занят, работая над поправками к «Теории нравственных чувств». Потом он был занят, работая правительственным чиновником в Шотландии. А потом он умер.
Но хотелось бы узнать: не было ли еще каких-нибудь причин? Весь грандиозный проект Смита был построен на прочном фундаменте моральной философии. Может быть, он в глубине души осознавал, что политика — неподходящее место для философии, и тем более неподходящее для морали? Но в таком случае, почему он не осознавал это, когда писал книгу 5 «Богатства народов»? Странная смитовская сноска в «Теории» о том, что его больше волнуют «фактические проблемы», а не «вопросы права», совершенно неприменима к рассуждениям о политике. Политика вся завязана на вопросах права, что, на самом-то деле, не так уж и правильно.
(Политические системы основаны на парадоксах, слишком глубоких для философии. Адам Смит знал об этом, когда писал «Теорию нравственных чувств» в 1750-х. Он намекал на это в первой главе: «Тюрьма определенно более полезна для Общества, чем дворец; и тот, кто ее основывает, в общем, намного больше руководствуется духом патриотизма, чем тот, кто строит дворец». И все-таки ни один отец не скажет новорожденному сыну: когда-нибудь ты будешь начальником тюрьмы!
Самые лучшие намерения политических систем в момент опровергаются лишь одной дилеммой. Политическое лидерство нагружено пафосом «заботы о преуспевании и процветании страны, посредством установления безупречного управления, устранения недостатков и непорядков», — писал Смит. Но в отрицание этому — и на деле — политики слишком часто «ввергают страну в беспорядки и неблагополучие, совершают шокирующие преступления, и позволить им установить их “безупречное управление” было бы разрушительно для всех свобод, безопасности и правосудия».
Политика невосприимчива к очевидной и простой системе естественных свобод. Для политики такой системы просто нет, иначе она ставила бы под сомнение само существование политики. Вообразите себе политика, который восходит на трибуну, выдерживает должную паузу и говорит: «А, делайте что хотите».