Вторым обстоятельством, облегчившим соединение восточноазиатского и западного путей развития после Второй мировой войны, было то, что Соединенные Штаты и СССР использовали в соревновании друг с другом колоссальные природные запасы как основу для создания мощного военно-промышленного комплекса на базе масштабного производства стали, самолетов, вооружения, космической и нефтехимической промышленности. В результате еще больше выросла капиталоемкость и сырьевая емкость западного пути развития, создавая новые возможности для прибыльной специализации не только в трудоемких отраслях промышленности, но и в относительно ресурсосберегающих секторах капиталоемких отраслей. Япония немедленно воспользовалась этой возможностью, перейдя от трудоемкой индустриализации — стратегии, которая ориентировалась на соединение непосредственно в некоторых отраслях промышленности или на определенных предприятиях импортированных технологий и дешевого труда, призванного заменить капитал, — к развитию взаимосвязанных индустрии и компаний с различным уровнем привлечения труда и капитала, сохраняя при этом общую склонность к восточноазиатской традиции использовать преимущественно человеческие ресурсы, а не иные[63].
Наконец, подъем национализма во времена холодной войны создал условия для ожесточенной конкуренции между «низкозарплатными» странами, ставшими на путь индустриализации, со странами «высокодоходными».
Как только в одной стране зарплаты повышались, даже незначительно, она должна была искать новую отрасль, которая производила бы товар более высокого качества, чтобы выжить в условиях конкуренции, так что результат напоминал парадигму «летящих гусей» экономического развития. В то же время последующее вступление в процесс все новых «низкозарплатных» стран удлиняло цепочку «летящих гусей». Именно благодаря этому аспекту индустриализации, частичному расширению восточноазиатского пути развития увеличился вклад Восточной Азии в мировой ВВП[64].
Восточноазиатское экономическое возрождение, таким образом, вызвано не сближением с западной капиталоемкой и энергоемкой экономикой, но соединением этого пути с восточноазиатским трудоемким, энергосберегающим путем развития. Сугихара считает, что такое соединение будет иметь решающее значение для будущего мировой экономики и для мира вообще. Он заявляет, что промышленная революция, которая открыла западный путь развития, была «чудом производства», в громадных масштабах распространившим производственные способности небольшой части народонаселения мира. Напротив, Революция прилежания, открывшая восточноазиатский путь, была «чудом распределения», создавшим возможность распространения завоеваний «чуда производства» на подавляющее большинство народонаселения мира посредством трудоемкой, энергосберегающей индустриализации. И в самом деле, с учетом того, что разрушение окружающей среды связывают с распространением индустриализации, «чудо распределения» может продолжать действовать только в том случае, если «западный путь развития соединится с восточноазиатским путем, а не наоборот»[65].
Для поддержки тезиса Сугихары обратимся к графикам 1.1 и 1.2, демонстрирующим долю мирового ВВП и ВВП на душу населения в ведущих странах Запада и в странах восточноазиатского пути развития (в первом случая это Соединенное Королевство и Соединенные Штаты, а во втором — Китай и Япония). Как видно на графиках, западная промышленная революция конца XVIII — начала XIX века усилила действующую тенденцию к расширению разрыва между ВВП на душу населения в пользу ведущих государств Запада. И тем не менее, как можно видеть на графике 1.1, в том, что касается доли этих государств в мировом ВВП, восточноазиатская Революция прилежания способствовала сопротивлению воздействию западной промышленной революции в начале XIX века, так что продолжал увеличиваться разрыв в пользу Восточной Азии. В 1820-1950 годах, когда Революция прилежания достигла своих пределов и западная промышленная революция вступила во вторую, действительно революционную стадию с применением новых источников энергии в производстве средств производства и на дальних перевозках (по железным дорогам и на пароходах), доля стран, идущих по западному пути развития, в мировом ВВП решительно увеличилась. После 1950 года, когда западное развитие по капитало- и энергоемкому пути достигло своих пределов и начало приносить плоды принятие западных технологий отдельными странами, шедшими по восточноазиатскому пути трудоемкости производства и энергосбережения, уменьшается разрыв по ВВП на душу населения (график 1.2) и еще решительнее уменьшается разрыв между долями в общем мировом ВВП (график 1.1)[66].
64
Sugihara (2003: 110). Парадигма <<летящих гусей» экономического развития, на которую ссылается Сугихара, — это «ведущая» модель распространения промышленных инноваций. Первоначально предложенная Канаме Акамаиу (1961), затем она получила развитие в нескольких новых версиях (Kojima and Ozawa, 1985; Cumings, 1987; Ozawa, 1993; Kojima, 2000; Ozawa, 2003). Одна из этих версий лежит в основе описанного Одзавой лавинообразного процесса появления «восточноазиатских экономических чудес», упомянутых во введении и более подробно описанных в главе 11.
66
Измерение ВВП в терминах паритета покупательной способности представляет восточноазиатский ВВП на душу населения и долю в мировом ВВП существенно лучше, чем если бы использовались текущие валютные 49 курсы. Однако направление развития, как оно представлено в нашей работе, осталось бы тем же, даже если бы эти величины были измерены в текущих валютных курсах.