Адам. Здравствуй… (Обращаясь к Еве.) Кто это?
Ева снова громко всхлипывает.
Судья. Прошу кандидатов спокойно и внимательно выслушать показания свидетелей! (Обращаясь к Геле и Ганси.) Вы готовы дать показания?
Гела. Еще бы! (Возмущенно.) После всего того зла, которое она причинила Ганси… (С укором указывает на Еву.)
Ганси. За это ведь не судят! Тут никому статьи не пришьешь! Если и за это еще судить будут?!
Судья. Успокойтесь, свидетель. Здесь не уголовный суд, а слушание брачного дела. Это как бы вместо отдела регистрации гражданского состояния…
Секретарь. Отдела записи актов гражданского состояния!
Судья. Мы хотим выяснить индивидуальную обоснованность и общественную оправданность вступления в брак. Вы меня понимаете?
Гела. Ты понимаешь, Ганси? Ну конечно, понимаешь!
Ганси. Минуточку… (Напряженно размышляет.) Индивидуальную обоснованность и общественную оправданность вступления в брак… (С внезапным воодушевлением.) Вот здорово! Грандиозно! Поздравляю вас, ваша честь, с этим революционным нововведением!
Судья. Премного благодарен. Но не называйте меня «ваша честь»…
Ганси (с энтузиазмом). Честь тому, кто достоин чести!
Судья…говорите мне просто «господин судья». И еще я должен предупредить вас, что на все вопросы суда вы должны говорить правду.
Ганси (торжественно). Правду, одну только правду и ничего, кроме правды!
Гела. Он и так всегда говорит правду, наш Ганси. Это его принцип.
Защитник (поспешно). Великий и прекрасный принцип! Однако там, где вы почувствуете, что задета сфера ваших интимных отношений, вы можете не отвечать на вопрос.
Обвинитель. Но если вы принципиально предпочитаете говорить правду…
Ганси. Правду, одну только правду и…
Судья. Прекрасно. А теперь — к делу. Прошу вас, фрау обвинитель.
Обвинитель. В какой связи, свидетель, вы находитесь по отношению к фройляйн Мюллер?
Защитник. Заявляю протест! Слово «связь» в простонародном языке имеет столь специфическое значение…
Обвинитель. Как раз это я и имела в виду. Однако я не настаиваю на этом слове. (Обращаясь к Ганси.) По-видимому, вы поддерживали с фройляйн Мюллер определенные контакты. Какого рода были эти контакты?
Ганси. Ну, такого, что… Об этом так просто не скажешь… Мы с Евой…
Гела (не выдержав). Да они ходили друг с другом!
Адам (потрясенный). Нет!
Гела (торжествуя). Да!
Обвинитель. И как долго?
Ганси. Целую вечность.
Гела. Три года!
Защитник. Три года не обязательно…
Обвинитель (нервно обрывая его). Да перестаньте же вы наконец манипулировать вечностью!
Секретарь. Я записываю: «три года».
Адам (обращаясь к Еве, вне себя). И ты мне об этом ничего не сказала?!
Судья. Помолчите, молодой человек! А вы перестаньте наконец плакать, фройляйн Мюллер. Продолжайте, фрау обвинитель.
Обвинитель. Почему вы ничего не сказали своему Адаму о существовании свидетеля?
Ева. Я все время хотела сказать ему об этом… Но сначала не было повода… А потом я никак не могла решиться…
Обвинитель. А почему вы ничего не сказали свидетелю о господине Шмитте?
Ева. И об этом я тоже все время хотела сказать… Но сначала я никак не могла решиться, а потом все не было повода…
Защитник. Звучит убедительно.
Ганси. Вполне.
Гела. Для него всегда все убедительно! А потом он все время оказывается в дураках! Хотя в остальном он все схватывает моментально. Но при его доброте от этого нет никакой пользы. Вы не представляете, с каким трудом мне удалось его притащить сюда! Чтобы он посмотрел, что здесь происходит! Он ведь просто не хотел верить!
Защитник. Вас-то почему это так волнует, свидетельница? Вы же сами присутствовали при знакомстве фройляйн Евы с господином Адамом. И кажется, отнеслись к этому довольно терпимо, не так ли?
Гела (смущенно). Да, конечно… То есть, пока я не попала в больницу, все выглядело совершенно безобидно… А когда я оттуда выписалась, делать что-то было уже поздно. Но Ева пообещала мне тут же обо всем рассказать Ганси. И не рассказала. А когда я осторожненько хотела ему это втолковать…