Георгий Максимович вынырнул рядом, отфыркиваясь.
– За тобой не угнаться. Не надо заплывать так далеко, малыш… Мы все выпили.
– Мне все равно, – сказал Игорь.
– А мне – нет. Давай-ка к берегу…
Они поплыли обратно. Когда ноги натолкнулись на дно, Георгий Максимович обнял его в воде, вытащил на песок и крепко обхватил сзади руками, зашептал в самое ухо, щекоча мягкой бородкой:
– Не бойся, все будет хорошо…
Гера оказался внизу, у бедер. Его горячий язык скользнул по животу Игоря.
– Тихо. Расслабься. Погладь его.
Скованный стыдом и ревностью, Игорь пропустил минуту, когда еще можно было оттолкнуть их. Его пальцы запутались в мокрых волосах Геры, теплых, как свалявшаяся шерсть. Потрясенный, Игорь видел, что Георгий Максимович почти совсем не пьян. Он действовал с той же пылкостью и страстью, что и утром, когда они были вдвоем. И когда, обнимая и подталкивая, он поменял их местами, Игорь всем своим существом осознал, какое незначительное место занимает в его сердце – в последнем ряду, вместе с Герой и с теми другими, о которых говорил Вадик, – «постарше, лет двадцати пяти».
Это открытие причинило такую жестокую боль, что, когда все закончилось, Игорь сразу вскочил и начал искать в темноте свою одежду, смаргивая слезы.
– Мы еще раз искупаемся, заяц, – проговорил Георгий, пытаясь удержать его. – Я весь в песке.
Игорь натянул только шорты, схватил футболку и побежал по камням наверх. Уже со скалы крикнул им:
– Купайтесь сколько хотите! Я больше не буду мешать!..
«Кадиллак» стоял с распахнутыми дверцами, ключи остались в замке зажигания. Он сразу завел машину и поехал. Тяжелый автомобиль недостаточно быстро набирал скорость, тогда Игорь начал давить на газ, виляя по дороге из стороны в сторону, удерживая руль одной рукой, ладонью другой вытирая слезы.
Фары встречной машины ослепили его. В панике он еще сильнее выжал газ. Два круглых белых световых шара завертелись перед его лицом и с силой ударили в грудь.
Очнулся он от громкого воя сирены. Навалившись на дверь, выпал из машины и, оглушенный, сел на землю. Через какое-то время его подняли, начали ощупывать, назойливо задавая один и тот же вопрос.
Он увидел бегущего по дороге Георгия Максимовича в распахнутом халате и начал приходить в себя.
– Игорь! – кричал тот, подбегая. – Черт бы тебя подрал! Дайте я осмотрю… Что, где ты поранился?.. Здесь больно?.. Да заткните вы сигнализацию, клемму скиньте!..
«Кадиллак» ревел, одной фарой уткнувшись в ствол старого масличного дерева, другой освещая дорогу и роящихся над ней ночных насекомых. Вторая машина, рядом с которой стояли Вадик и Владимир Львович, была оцарапана по всему левому боку.
Игорь вдруг пришел в ужас от того, что натворил.
– Я не хотел… я испугался! – пробормотал он, дрожа. Георгий прижал его к себе.
– Ну-ну, тихо, все обошлось… А это что? Кровь?..
Увидев, как кровь каплет на руки Георгия, на испачканный песком халат, Игорь схватился за лицо ватными пальцами и впервые в жизни ощутил приступ дурноты.
Всему последующему сообщилась призрачность сна. Его уложили на заднее сиденье. В доме, в ярко освещенном холле, Георгий Максимович сам продезинфицировал ему ссадину на подбородке и заклеил пластырем, заставил выпить несколько глотков коньяка.
– А теперь спать.
Владимир Львович вошел вслед за ними в спальню и встал у кровати, разглядывая Игоря, словно выбирая устрицу на блюде.
– Пациент скорее жив?..
Георгий взял политика за локоть и почти насильно повел к дверям.
– Всё в порядке, Володя. Извини.
Игорь стащил влажные шорты, закрыл глаза. Ему снова привиделись фары приближающейся машины, начался озноб. Он завернулся в одеяло, но дрожь не унималась. Потом пришел Георгий Максимович и сел рядом на постель.
– Ну как ты? Я посижу с тобой, потом пойду наверх.
– Что теперь будет с этой машиной? – спросил Игорь.
– Починят, не волнуйся. Бог с ней. Главное, что ты цел. Голова не болит?
– Нет. А с кем ты пойдешь наверх? С Герой?
Георгий помолчал, потом поднялся, закурил сигарету.
– Знаешь, что я заметил? Когда лучше сидеть тихо, ты выкладываешь все, что на уме. А когда можно что-то решить словами, ты молчишь, но вытворяешь какие-то безумные художества.
– Я тебе уже надоел? – проговорил Игорь, глядя ему в лицо. – Я хуже трахаюсь, чем он? Он тебе больше понравился, потому что младше выглядит?
Георгий Максимович сначала усмехнулся, потом нахмурился.
– Ты за кого меня принимаешь? Впрочем, поделом… Связался черт с младенцем.