– Наташа была… очень эмоциональной. Но не настолько, чтобы поставить этот идиотский эксперимент! Во всяком случае, в одиночку, – тихо договорила Ева. Ну вот и сказала вслух то, о чем и думала с опаской.
А он молчал, не спеша ни соглашаться, ни отрицать. Только столкнулись над столом уже не пальцы – кулаки. Пауза затягивалась. Ева ждала. И он все-таки заговорил первым:
– Ваша версия логически не противоречива.
– Но недоказуема. Вы это хотели сказать?
– Да.
Ева знала это. Еще тогда, когда составляла отчет. Данные с камер наблюдения. Показания свидетелей. Протокол. Журнал. И грызущее ощущение неправильности случившегося.
– Я хочу, чтобы вы посмотрели эту запись, – сказал человек, указывая на одну из стен. По знаку его стена дрогнула и переменила окраску, превратившись в огромный экран. – Вместе со мной.
Ева пожала плечами: составляя отчет, она лично пересмотрела все записи и неоднократно. Еще один раз ничего не изменит.
Изображение было даже не черно-белым, а серо-серым. Все оттенки графита сплетались в объекты. Их искаженные пропорции в совокупности с мучнистой крупой помех ставили на записи метку незаконности. Но Еву это не удивляло. Скорее уж странным было то, что источник записи оказался столь примитивным.
– Только смотрите внимательно, – попросил бессмертный. – Очень внимательно. Вы узнаете место?
Конечно. Разве можно не узнать стеклянный куб, стены которого еще сохранили девственную прозрачность? На записи не видны швы и внутренняя решетка, а вот камеры наблюдения выхвачены четко. Они направлены внутрь куба и с механическим равнодушием фиксируют пустоту.
Наташа появляется в кадре. Белый халат сливается с белым лицом, и контрастом глядятся слишком темные волосы.
– …изначальная установка на моделирование стресса как необходимый элемент для создания первичного контакта верна. – Наташкин голос прорывается сквозь шипение. – Но встает вопрос о синхронизации управляемых объектов. Оптимальным видится частичная перестройка исследуемой зоны согласно эталону. Однако неправилен сам подход в создании последовательной структуры!
Она становится так, что заслоняет камеру. И на картинке появляется светлое поле лабораторного халата с глубокими бороздами складок.
– Структура должна быть иерархичной! Создание узлов-концентраторов позволит решить проблему распределения давления…
Звон стекла на миг перекрывает голос. А Наташка отодвигается в сторону.
– …единственный реальный способ…
Запись мигает. Мельтешат картинки. Весь звуковой ряд сменяется протяжным свистом. И снова наступает темнота.
– Это все? – Ева порывается встать, но хозяин останавливает и снова указывает на стену. Фокус записи сменился. И сама она расцвела кислотно-яркими красками. Единственным неудобством была некоторая размытость, Ева не сразу догадалась о причине: съемка велась через стекло.
Очень толстое бронебойное стекло.
В аквариуме сидела Наталья. Рукава ее халата были закатаны, тонкие запястья лежали на столе, из-под ладоней расползалась темная паутина проводов. Камера выхватила сверхкрупный план, демонстрируя неровную поверхность кожи со вздутыми трубками сосудов и светлыми остями волосков, и снова отползла. Она откатывалась, пока в поле зрения не попала вся клетка. Кроме Натальи в ней находились трое в оранжевых комбинезонах.
Они ходили по периметру помещения, Наталья же оставалась неподвижной. Она смотрела на свои руки, а объекты – в затылок друг друга.
– Я не помню этого эксперимента, – сказала Ева. – Я не помню!
Снова мельтешение кадров. Снова куб. И Наталья, буравящая взглядом объект номер девять. Самый тугой из всей партии, будь у Евы выбор – сразу бы списала.
Объект поднялся. Медленно, заметно преодолевая внутреннее сопротивление. Сделал шаг к стеклу и камере, с удовольствием вырисовавшей искаженное лицо. Пошатнулся. Упал ничком, и судорога прокатилась по телу.
Но все-таки он подчинился!
– У нее получилось! У нее получилось с этим, а я…
Знак замолчать. И новая запись со старыми знакомыми. Теперь за столами двое: Наталья и номер девять. И трое вышагивали по периметру.
Система работала. Наташкина система работала! Некоторое время. Вот в Натальином ухе вспухла капля крови. Она увеличивалась, пока не выползла на мочку, спустилась по золотой цепочки серьги на плечо. Алое пятно расплылось на белой ткани. Наталья медленно подняла руку, попыталась пальцами поймать серьгу, но промахнулась. И уставившись на пустую ладонь, закричала.
Этот звук прошел сквозь стекло и выплеснулся с экрана на Еву. Она зажмурилась, пытаясь избавиться от воя в ушах, а когда открыла глаза, увидела: все закончено.