В конце концов совершенно расстроенные родители поменяли тактику. Они стали искать более конкретные, более дорогие решения. Они даже рассматривали возможность увезти малыша за границу, в страну, где таких детей не считают ненужной обузой. Но так и не решились, потому что сама мысль о том, что малыш будет далеко от них, была им невыносима. Ночью во дворе мать вытирала слезы и курила. Отец наливал ей очередную чашку успокаивающего травяного чая, но спохватывался и уходил за бутылкой вина.
Они узнали, что есть одно место. Дом, расположенный за сотни километров от их деревни, Г-образный, стоит на лугу, там полно таких же детей, как и их малыш, и за ними ухаживают монахини. Где жили сами монахини, возвращались ли они домой после работы, были ли они местными жительницами? Знали ли они, что малыш постоянно мерзнет, что он чешется от шерстяной ткани, что ему нравится морковное пюре, что он любит гладить траву и что, если хлопнет дверь, он вздрагивает? Смогут ли они справиться с приступом, могут ли помочь, если малыш подавится, смогут ли снять воспаление век, от которого малыш все чаще страдал? Старший так и не получил ответа. Он сразу возненавидел плоский, без единого камня пейзаж, мягкий климат. Он считал стены вокруг дома и сада идиотскими. Как будто малыш может убежать, думал он. Миновав синие ворота, машина покатилась по гравию, который слишком громко скрипел. Дом был низким, с черепичной крышей и белым фасадом, и на секунду старшего охватила ностальгия по стенам песочного цвета в его краю, особого оттенка сланца, смешанного с известью. Он вдруг представил, как разворачивается, выхватывает малыша из автокресла и бежит по лугу, держа руку на шее брата. Погрузившись в эти мысли, он не ответил на приветствие дам в белых чепцах. Из машины он не вышел. Отказался посмотреть заведение, отказался прощаться с малышом. Он сосредоточился на звуках, как научил его младший брат. На дребезжании багажника, на глухом стуке сумок (положили ли туда его любимую сиреневую пижамку? А камешек из реки, ветку, что-нибудь, что напомнило бы малышу о горах?), на звуках шагов по дорожке, скрипе калитки, тишине, трели птиц… Какие тут птицы? Опять шаги, вот хлопнула дверь, захрипел мотор. Он навсегда запомнил этот луг, а потом вернулся к реальности. Его отец отпустил пару шуток о монахинях, потом позвонили двоюродные братья и посмеялись над тем, что им пришлось «иметь дело с папистами». Но все испытали облегчение, что малыша поместили именно сюда. Все, кроме старшего брата.