Продумывая свой дальнейший путь, я добрался до западной части поляны, обойдя лагерь кругом. Так как побег был в плане следующим пунктом после того, как я «позаимствую» все необходимое, я не стал закидывать свой скарб далеко. Скинул около дерева лук, копье и рюкзак да пошел обратно в лагерь.
То ли моя неудача опять сыграла свою роль, то ли я просто заплутал во тьме благодаря топографическому кретинизму, но изначально предполагаемая мной траектория вывела меня не к плацу, а к тюрьме, да еще и внутри частокола. Освещения около места заключения практически не было — лишь свет от редких всполохов пламени освещал клетки заключенных, поэтому попасться шансов было мало. Хоть этот факт меня обнадеживает.
Метрах в сорока от тюрьмы находится плац, на который я хотел попасть изначально. Он освещается стоящими рядом канделябрами с факелами. Но самая важная для меня часть — оружейные стойки, стояли рядом с ним практически без освещения, но благодаря усиленному системой зрению я мог приблизительно рассмотреть их содержимое. Там находилось пусть потертое, но оружие — копья, мечи, луки, алебарды, даже булавы с кистенями! И какая-то броня.
Я уже начал двигаться к своей изначальной точке назначения, как пленники, по всей видимости заметившие меня, начали что-то очень тихо говорить и активно жестикулировать. Слова я разобрать не мог, но по жестам понял — они указывали на бочки и на замок клетки. Я находился перед выбором — уйти отсюда или попробовать помочь им, не зря же они так активно жестикулируют, видимо в бочках что-то есть. Плюнув на все, я выбрал второй вариант.
Решающими факторами являлись не огромное человеколюбие, желание помочь сирым и угнетенным или чувство справедливости. Нет, это все тоже сыграло свою роль: каким бы я циничным и рациональным ни пытался притвориться да вести себя подобающе такому притворству, но добро мне не чуждо. И даже одичание в лесу не убило желание помогать полностью, а лишь усилило.
Основные факторы все равно были иные: они могли поднять шум, если я уйду, и сдать меня с потрохами, а в случае, если я их выпущу, вдруг они мне помогут и это, в конечном счете, сыграет мне на руку.
Я начал двигаться к бочкам и увидел связку ключей. Только я хотел взять их, как услышал шаги с таким звуком, будто что-то волочат по земле. Я отошел от бочек и метнулся в сторону стоящей поблизости палатки, пытаясь скрыться в ночном мраке.
Вышел молодой, коротко стриженый пацан ростом чуть выше меня — где-то метр восемьдесят. На нем надета похожая на фуфайку верхняя одежда и просторные тканевые штаны. С пояса свисает меч без ножен, а за руку он тащит девушку с длинными черными волосами, что растрепаны и закрывают ее лицо, в синяках и побоях, которые не в силах прикрыть ее рваная и разодранная одежда. Она настолько истощена, что даже не пытается подняться на ноги и идти самостоятельно.
Мда. Не самое приятное зрелище, я хочу сказать. Ну, места с розарием в лагере работорговцев и душегубов ожидать не стоит, это и ежу понятно. Но от этого зрелища меня все равно слегка передернуло и брови сами вскинулись от удивления и неприятия происходящего Да и какому современному человеку, у которого все в порядке с головой, такое будет по нраву? А я себя по-прежнему отношу именно к ним, современным, в этом у меня нет сомнений. Почти. Как минимум с точки зрения морального и нравственного воспитания, я имею в виду. Ведь, в принципе, все происходящее ставит мою «нормальность» под сомнения, но такова уж жизнь, что поделать.
Пока я вел философские диалоги в своей голове, охранник дошел до бочек, схватил связку ключей и открыл дверь. Только он совершил попытку закинуть свой «груз» обратно, в клетку, как девушки вылетели из нее и бросились атаковать его, пытаясь повалить.
— Бл*ть, что же вы творите? Вы же, мать вашу, и меня, и себя так к праотцам отправите! — в сердцах сказал я, совершая рывок в сторону парня. Он уже начал снимать с пояса меч, что меня совсем не обрадовало. — У-у-у-уа-а-а-а, — негромко, но воинственно, прикрикнул я, в попытке обратить его внимание на себя и не всполошить, при этом, весь лагерь.
Мне повезло и, тотчас услышав меня, парень обернулся. Причем он сделал это в подходящий момент — я уже был на расстоянии удара. Я крепко приложил его в солнечное сплетение и закрыл рукой рот, не дав проронить и звука, словно настоящий шпион. В идеале стоило бы связать его и вырубить. Точнее, надо действовать в обратном порядке. Где же тут веревка… Еще и второе уведомление замаячило — что за день-то такой?
Я не успел закончить в голове мысль и осмотреться в поисках веревки, как девушка, которую он тащил за собой, выхватила кинжал с моего пояса и всадила его в горло этому пареньку. Она что-то говорила, при этом рыдая. От вида конвульсий парня и стекающей на землю крови мои кишки сразу же взбунтовались, и я пожалел о съеденных ранее фруктах. У меня было ощущение, что не ровен час и я свалюсь в обморок — пальцы рук и ног резко похолодели и кровь отлила от лица. Я достал сигарету из своей последней пачки, которую берег, и начал чиркать зажигалкой. Бросив эту идею я, пройдясь на своих ватных ногах, прикурил сигарету от ближайшего факела. В пачке оставалось чуть больше половины папирос, но прямо сейчас нервы мне были важнее.
Нет, я, бесспорно, видел смерть в этом мире. И даже сам был участником в совершении подобного действия. Но! То были монстры, которых я воспринимал как болванчиков в компьютерной игре. Сейчас же не просто передо мной, а из-за меня и при моем непосредственном участии, убили человека. Обвинять никого в содеянном я не собирался, да и не мог — ясно, что они шут знает чего натерпелись в этом плену.
Мда, в моем скучном, цивилизованном мире увидеть смерть — прямо перед собой, не в кино или документальных записях, было сверхординарным случаем. Как минимум для простых обывателей, к которым относился и я. А здесь… Девушка ни на секунду не сомневалась! Или я что-то не понимаю в этой жизни, или… в этом мире все, так или иначе, готовы убивать и не будут сомневаться в принятом решении.
Переборов приступ накатывающей волнами тошноты и переведя дыхание, я вернулся к покойнику и закрыл ему глаза, мельком заметив — на нем прибавилось ран. Рядом с ним стояла жертва и преступник в одном лице. Боюсь, что эта картина надолго запечатлеется в моей памяти — заляпанная кровью, миниатюрная темноволосая девушка в рванье, протягивает мне окровавленное орудие убийства — мой кинжал.
Я не могу понять факта, почему они меня не приняли за одного из этих головорезов, но мне это явно на руку. Я забрал кинжал и воткнул его в землю, в попытке очистить кровавое лезвие. После этого срезал один из мешков с едой, что висели на поясе, и отдал женщине. Также ей в руки перекочевало несколько пузырьков из карманов.
Я поднял лежащую рядом с трупом связку ключей и пошел открывать остальные клетки. Выпустив всех, я выложил на землю почти все пузырьки, что у меня были с собой, и распорол мешок с едой, сложив все рядом. Бывшие заключенные что-то мне говорили, видимо слова благодарности, и начинали переговариваться между собой.
Мне это все было до фонаря. Да, именно так. Хоть где-то поблизости и резали лук ниндзя, заставляя мои глаза слезиться, но они текли у меня чисто рефлекторно. Несмотря ни на что, я все равно не понимал их речь, а всем чем мог — помог. А осуществить восстание они не смогут, как мне кажется. Слишком уже они все выглядят ослабленными и дохлыми.
Я развернулся от клеток и направился к оружейной, на плац. План вооружиться у меня оставался прежним. Но не успел я отойти и пары метров, как мне кто-то положил руку на плечо. Рефлекторно отбрасывая ее, я отпрыгнул так далеко, как мог, мысленно успел попрощаться с жизнью, развернулся и увидел своего давнего знакомого — громилу.
Он начал мне что-то говорить и указывать пальцем на плац. Я же стал активно жестикулировать в попытке объяснить ему, что я нихрена не понимаю из его речей. Я даже изобразил трех обезьян, но это не возымело эффекта — громила по-прежнему что-то мне втирал, хотя и двигался в сторону плаца.