Окончательно возвысить Офелию над тернистыми небесами человеку удалось во время наблюдения на концерте. Там она предстала не только молодой и прекрасной, но и талантливой. Буржуйские оттенки и бродвейские замашки концерта выдавали неслабый нарциссизм организаторов и участников. Подобный сатанинский бал был способом потешить самолюбие. Но её красное платье резвилось по сцене, словно счастливый ребёнок, вдохновляющий на самые безумные мечты. Пианиста охватила гамма пронзительных чувств, чередуясь с полоумными мыслями и природной притяжательностью. Офелия была принцессой сцены, отродясь противной человеку. Он прощал её, потому что красный войлок пеленал не только беззащитные глаза, но и разум.
Очнувшись в земном приюте, где-то между нотами ми (метро) и до (дом), пианист отправился вечерним аккордом в такт уличным фонарям в сторону супермаркета. Там, скупив необходимые для выживания предметы, он обнаружил у выхода бедолагу, что просил помощи. Он вспомнил окровавленное тело в ресторане и выбросил все монеты из карманов в ладони незнакомца. Быстро передвигаясь, словно живой токкатой, человек оказался в своём доме, и, подводя итоги дневного влюблённого сольфеджио, в который раз вдохновлённо улёгся спать.
7
Человека наконец-то осенило: он вспомнил ту самую мелодию, что последние дни сопровождала его на каждом шагу. Это было печальное адажио в исполнении Альбинони, что воспроизводило в мир горечь утраты, хаотичное разочарование и осеннюю юношескую грусть. Под образцовую музыку намного эмоциональнее воспринимается как отдельное событие, так и вся жизнь. Человек считал, что музыка делает из Вселенной божественную сущность, коей она вполне может и не оказаться.
Пианист был очень огорчён, когда не застал Офелию в университете. Целый день он скитался по коридорам, словно по забытому песчаному берегу, упиваясь томленьем вавилонских рек. Каждое мгновение он растягивал до неприличных размеров – только бы его сладость явилась. Человек видел затемнённое пространство в глубине этажа, и тотчас стремительно пускался на поиски. Видел приоткрытую дверь кабинета, и сразу же искал в приторном воздухе её голос. Он бороздил ненасытную протяжённость вакуума настолько долго, что успевал сойти с ума, вернуться в трезвость и снова обезуметь. Учебный день подходил к концу, но райские черты Офелии не собирались скрасить его омертвелую помешанность.
Мужественный пыл охладел, эндорфины отхлынули из слабой музицирующей головы, и человеку пришла мысль, что отыскать Офелию можно в паутине. Она, как наивная девочка, живущая в сети, отмечала своё местоположение, когда производила очередное изобилие в виде пафоса на фотографии. Человек разузнал, что сегодня его сокровище дало себе незапланированный отдых, прогуляв бесполезные предметы. Он выписал домашний адрес на ладонь и отправился на поиски, ведь у любви не бывает выходных.
На пути к волшебному пристанищу, человек неожиданно встретил милейший образ: всячески дурачась, Офелия легко и непринуждённо порхала с подружками на площади. Они поочерёдно прыгали в фонтан, чтобы намочить хрустальные ножки или просто повеселиться в этот разгульный день. Офелия и её ангельская улыбка который раз пленили падкого на чувства пианиста. Её взгляд встретился с его бездонным обожанием – у человека чуть ли не остановилось сердце. Спохватившись, он спрятал в тени вечернего сада и себя, и свои зрительные согрешения.
Так он и плыл за ней, обвиваясь легкомысленной негой и розовощёкими объятьями. Человек продолжал беспечно наблюдать, пока не пришлось противиться её природе.
В ресторане Офелия вела себя слишком разнузданно и открыто. Первые огорчения человека настигли в тот момент, когда девушка опустошила бокал спиртного: за ним был ещё один, и ещё, и постепенно манеры голливудской актрисы превращались в деревенскую бесправность. Её смех не казался детской шалостью, а в голосе наблюдались нотки паршивости и наглой распущенности. Оторванную от дисциплины порочность человек мог простить, учитывая накопившуюся в сердце святость. Офелия, в свою очередь, будто пыталась отвергнуть любые пламенные чувства, поэтому продолжила растление собственного, до недавнего времени исключительного и уникального образа.