Адди
Через три минуты после того, как Данил закрылся в каюте, послышался тихий стук. Женский голос спросил:
- Капитан? Капитан, скажите что-нибудь. Я так за вас переживаю.
Стучали не в дверь, а в пластиковую перегородку рядом. Деликатно, пальчиками.
- Ты можешь подглядывать за мной даже в сортире. Что мешает тебе сделать это сейчас, Адди?
Данил смотрел на пистолет, лежащий на столике между портативной кофеваркой и кислородной маской, и думал, не пора ли пустить его в ход. Чесались виски, и капитан никак не мог решить, какому из них принесёт больше пользы холодный ствол.
- Ну капита-ан, - голос окрасился смешливыми нотками. - Я никогда не позволила бы себе таких непристойностей. Я приличная девушка.
- Приличная притвора с внутренним миром старшеклассницы-заучки, - пробурчал Данил.
Аделаида сделала вид, что не услышала. Капитан пнул ногой стол, и пистолет упал на рифлёный пол, устланный коврами. Кофеварка тоже оказался там; мужчина поморщился, глядя, как ворс темнеет от пролившейся жидкости.
- Заходи, - сказал он, и дверь немедленно открылась. Данил даже не посмотрел в ту сторону, зная, что на пороге никого не будет. Аделаида не самая заметная девушка. Тем не менее она всячески хотела показать ему, что он не один. Слегка приглушённые шаги: будто та, что их производила, была обута в обувь на высоком каблуке. Капитан услышал дыхание и почувствовал лёгкий аромат духов. Адди всегда пользовалась одними и теми же, знакомыми Данилу с детства, потому что их флакончик был доступен обеспеченным девушкам с тенистой, душистой улицы, на которой Данил когда-то родился, и неуловимый аромат их витал, носимый ветром, тёплыми летними вечерами в воздухе. Боже, откуда она вообще знает про духи, она же...
- Вы расстроены, капитан, - сказала Аделаида, вздохнув.
- Как ты догадалась? Смерила мой пульс?
- Очень сильно расстроены, и поэтому я не буду на вас обижаться за все эти обидные прозвища, типа притвора и училка.
Данил кивнул. Да, обижаться она умела. Иногда предметы летали по кораблю, будто на борту завёлся полтергейст, бросались под ноги и иной раз били по голове.
- Прости, - сказал он. - Я и правда немного не в себе. С тех пор, как исчез Джозеф...
Джозеф пропал почти семь земных месяцев назад. Достаточный срок, чтобы смириться с чем угодно, но только не с одиночеством. Данил подолгу размышлял над загадкой его исчезновения. Что может случиться с человеком в брюхе космического корабля, вся территория которого - несколько кают, подобие столовой, рубка да технические помещения.
- Бедный мальчик, - вздохнула Адди над самым ухом, и капитан не стал гадать, имеет ли она ввиду Джозефа или, всё-таки, его самого. Данил против воли ждал, что вот-вот ему на плечи лягут тёплые ладони. Аделаида, очевидно, уловила это его желание, потому как кресло вдруг мягко завибрировало.
- Большой круг почти замкнулся, Адди. Скоро мы вернёмся на Землю.
- Вы давно уже не были дома. Соскучились по родным?
- Уже много лет прошло. Родители умерли. У брата и сестрёнки давно уже свои семьи, своя жизнь. Знаешь, что самое страшное? Я иногда разглядываю фотографии и уже никого там не узнаю. Мой дом - здесь, в космосе. В огромном пустом пространстве, среди красивейших звёзд и холодных, безжизненных камней.
- Конечно, всё дело в космосе, - сказала Адди, будто само собой разумеющееся. - В космосе и в вас.
- Мы никого не нашли, - горько сказал Данил. - Ни единой разумной живой души. Планеты Альфа Центавры населены низшими формами жизни. Бета Ареса - просто огненный шар. Сигнал с Тау Феникса оказался колебанием гравитационных волн. Интересное и по-своему захватывающее событие, но я, к сожалению, не физик. Десятки и десятки потенциально обитаемых планет. Наша миссия была напрасной. Зачем мне возвращаться?
Он встал, вырвавшись из объятий обивки. Поднял оружие, взвесил его на ладони. Адди насторожилась. Кофеварка, всё ещё валявшаяся на боку, потянулась к хозяину ложноножкой, которой размешивают сахар. Сделай он лёгкое движение нажатием на курок, и кофеварка погибнет славной смертью, пропустив сквозь себя несильный электрический ток, который парализует мышцы и любую электронику.
Капитан пнул кофеварку ногой и вышел, вертя пистолет в руках. Корабельное оружие должно храниться в сейфе в кают-компании. Не на виду.
Каблуки простучали следом. Выходя из каюты, Адди довольно натурально запнулась о порог.
- Капитан! Подождите, пожалуйста.
- Ну чего?
Данил обернулся. Коридор был пуст. Только по потолку, там, где тускло светили лампы, шныряли ящерки, потомки подопытных пресмыкающихся, что когда-то сбежали из-под надзора Джозефа.
Аделаида молчала. Когда Данил уже решил, что она ушла в себя, та вдруг затараторила:
- Не могу видеть вас в таком состоянии, капитан. Простите, просто не могу.
- Так сделай что-нибудь, - буркнул Данил. - Ты, в конце концов, и есть корабль. Поработай своими маршевыми. Сделай так, чтобы мы не вернулись. Отправь нас куда-нибудь далеко, в неизведанный космос. Может, я и не доживу до ста двадцати лет и не смогу увидеть родной дом, но зато получу ещё один шанс. Шанс оправдать возложенные на меня надежды.
- Да, я корабль, - сдержанно ответила Адди. Она не любила это признавать. Голос её потерял локализацию и зазвучал со всех сторон, из всех встроенных динамиков разом. - А ты мой капитан.
На миг Данил почувствовал, как пол под ногами ходит ходуном. Его губы сжались в линию, на шее возле подбородка, под недельной щетиной собрались капельки пота.
- Я твой капитан и я приказываю тебе сменить курс.
Сжимая кулаки и думая: "Хоть бы она не ответила!", он бросился по коридору, знакомому, кажется, с малых ногтей. Коридору, освещённому холодным белым светом, похожему, из-за цветочного орнамента на стенах и картин в рамках, висящих вкривь и вкось, на номер отеля или большого дома, в котором всю жизнь прожил прикованный к инвалидной коляске чудаковатый, несчастный миллиардер. Аделаида была его другом, единственным, с тех пор как пропал Джозеф, и он не хотел ставить её в неловкое положение, заставляя идти против собственной воли, но ничего не мог с собой поделать.