Не дожидаясь, пока Вадим соберёт разбегающиеся мысли в кулак, он неловко повернулся и растворился в сумраке купе. Вадим бросился следом, но, заглянув в проём, никого не увидел. Пассажир вполне тянул на призрака, рутинный кошмар из прошлой жизни, словно та повседневность не желала выпускать лакомый кусочек.
- Ну уж нет, - сказал себе Пономарёв. Он быстро оглядел помещение. Вместо полок -- утопленные в стены пузыри на выступах. Один открыт и пуст, в остальных спят люди. Их лица туманны из-за запотевших изнутри стёкол.
На полу он увидел вполне повседневного вида подушку и смятую сигарету. Нагнувшись, поднял её и внимательно осмотрел. Понюхав, чихнул. И бросился наружу, едва попадая пальцами в выемки и сдирая ногти о пластиковые ручки. На посадке в Самаре он забрал у этого мужчины билет и проверил документы. Потом долго втолковывал ему, что места для курения в новых вагонах не предусмотрены, а везде, куда не плюнь, попадёшь в датчик дыма. Был он фантомом, или нет, люди просто так не исчезают. Что-то случилось.
Добравшись до служебных купе, Вадим едва их узнал. Кухонный блок претерпел колоссальные изменения: теперь там было нечто, напоминающее врачебный закуток в кабинете для МРТ. Пиктограммы, в виде внутренних органов, накладывались на большом подковообразном экране на план вагона и были раскрашены разными цветами. Рядом шли ряды диаграмм, подписанные именами пассажиров. Чистая фантастика, - решил Вадим, пассом заставив дверь уползти в стену.
В первую очередь он подумал о Светке. Задержал дыхание, боясь разбудить суровую напарницу, потом надул губы, пытаясь удержать хохот в груди. Ну, паранойя! Герои его сна так запросто разгуливали по коридорам космического корабля, легко перенимая правила нового мира, что Вадим невольно начал ожидать их за каждой дверью. Наверное, не стоило тратить слова на мужчину из восьмого, греза остаётся грезой, как бы вежливо ты с ней не разговаривал.
Вадим и сам казался себе такой фантазией.
Купе для проводников больше не было скучным маленьким помещением, теперь здесь помещалась настоящая рубка управления. Увидев её, Вадим почувствовал приятный трепет между пальцев ног. Похожа на раскрытую на девяносто градусов книгу, страницы которой представляли собой экраны, а посередине - кресло, сейчас пустующее. Мириады звёздных систем мерцали там, скрупулёзно и точно занесённые в большой амбарный журнал, и к каждой, предугадывая полёт мысли Вадима, уже проложен вероятный курс. Пусть тех, до которых можно было долететь на космическом поезде, было процента два от общего количества собранных в этом цифровом томе, этого хватит на миллионы человеческих жизней.
Вадим вгляделся в экраны, надолго зависнув над креслом и цепляясь руками за подголовник. Нужно проверить курс и найти какие-нибудь обучающие материалы... наверняка перед тем, как лечь в ту капсулу, он оставил себе инструкции на случай внезапного пробуждения. Временная потеря памяти должна быть предусмотрена.
Слабый голос не сразу привлёк его внимание.
- Вадька. Слышишь? Посмотри на меня. Пожалуйста.
Светка! Как он мог о ней забыть?..
Вадим завертел головой. Кроме него в купе был один стеклянных пузырь... а, нет, вот и второй, вернее, то, что от него осталось. Осколки стекла торчат, как зубы доисторического ящера; между ними куча клетчатых одеял, бурых от времени, подушки из стандартного оснащения федеральной пассажирской компании, забрызганные и залитые самыми разнообразными жидкостями. Наволочки, вывернутые наизнанку. Просто удивительно, что современные космические поезда до сих пор не могут без них обходиться. Сверху лежал небесного цвета лифчик, размера, который могла носить только Света, и шейный платок, испачканный чем-то тёмным.
- Где ты? - спросил он.
Груда вещей вдруг шевельнулась. Под ней кто-то был. Кто-то, по форме напоминающий черепаху, которая безуспешно пытается выбраться из рыболовных сетей.
- В колодце со звёздами, - раздался слабый голос. Он явно исходил от груды вещей, но Вадим не мог заставить себя подойти ближе. - Я куда-то уплываю... не могу с тобой остаться, прости. Придётся тебе теперь самому. Ты теперь здесь главный.
- Света? - спросил Вадим, повиснув вниз головой и упираясь обутыми в безукоризненно начищенные туфли ногами в светящийся потолок.. - Что это за место? Где мы оказались? Это прекрасно! Я будто всю жизнь был слепым калекой, а сейчас стал писаным красавцем с орлиным зрением, да ещё помолодел на десяток лет. Чувствую себя так, будто у меня вся жизнь впереди.
- Ты... ты должен его остановить. Хотя бы попробовать. Если бы знать наверняка... Я не поставила бы на тебя и полтинника, учувствуй ты в любом из мировых видов спорта, хоть в состязании по "камень-ножницы-бумага"... но ты наш последний шанс. С этим ничего не поделать. Спаси, кого можешь, или хотя бы не дай ему уйти. Сообщи по рации. Кто-нибудь придёт. Кто-то должен прийти.
Вадима заворожило движение под одеялом. Словно червь скользит своими узкими потайными ходами, перетекая сам в себя.
- Я не знаю, что и думать. Люди исчезают вокруг. В один момент ты их видишь, в другой - уже нет.
- Люди исчезают, - повторила Света, и больше ничего не сказала.
Рацию Вадим узнал, хотя от системы внутренней связи для подвижных составов она отличалась, как небо от земли. Это громоздкая установка, встроенная в закуток слева от иллюминатора, там, где раньше располагался шкафчик для личных вещей. Как только Вадим вдавил кнопку, она расцвела множеством огней, словно Останкинская телебашня в канун нового года. Должно быть, эта установка могла передать сообщения на очень большое расстояние. К далёким, далёким планетам.
Несколько секунд он размышлял о своём первом послании в глубины космоса. Решив, что тот факт, что он наконец вышел из анабиоза после целой жизни сна нельзя считать выдающимся достижением, сказал:
- Говорит капитан девятого вагона. Поезд номер сорок девять, из Самары... из Самары - к звёздам! Я только что заступил на пост, и мне, наверное, нужна помощь. На борту нештатная ситуация: пропадают люди. Подозреваем..., - он хотел сказать "подозреваем пассажира с чучелами животных", или "подозреваем таксидермиста", но, не будучи уверенным, что в настоящем существует такой род занятий, сказал: - подозреваемый имеется. Не знаю, есть ли вероятность, что получится вывести его из строя своими силами. Будем пробовать. Конец связи.