Я что было сил пнул ближайшую створку. Она гостеприимно скрипнула и вежливо приоткрылась. Здешние охранники - ротозеи, каких поискать, но сейчас это даже на руку.
Стены в дырках, дверь нараспашку. Хозяин, видать, совсем не боится, что кто-нибудь нагрянет сюда с корыстными намерениями и сопрет нечто ценное?
Я огляделся. Зря я считал здешнего хозяина глупцом. Здесь не было ничего, имеющего хоть какую-то ценность. Сам виноват - забыл верную народную примету: если стоит неказистое здание с незапертыми дверьми, то там уже нечем поживиться - если и было что, то это давно уже унесли. Хозяин - мудрец! А если сюда заявится кто-то, незнакомый с устным народным творчеством и задумает тайком пробраться в замок, наперекор всем приметам, то горько об этом пожалеет, задохнувшись еще на полпути. Владелец замка однозначно мудр. А его жилище - неприступно! Поэтому-то до сих пор никто не вышел навстречу незваным гостям. Какие уж тут гости!
Удивительно, но внутри никаких запахов не ощущалось - ни неприятных, ни каких-либо еще. Сам двор когда-то был мощеный, но теперь под ногами была в основном земля, а от покрытия остались лишь мелкие каменные обломки, беспорядочно разбросанные повсюду. Всеобщее разорение и опустение, казалось, навеки воцарились в этом унылом и беспросветном местечке.
- Эй, ты только погляди! - воскликнул Лори.
В самом дальнем конце двора пугливо жались друг к другу низкорослые и чахлые кустики. Судя по тому, что кто-то не поленился поставить вокруг них низенький заборчик, эта травка росла здесь не просто так. Но увы - редкий частокол не сумел оградить насаждения от всех бед. Даже мне, городскому человеку, было ясно: огородику явно приходится несладко. Это было как раз понятно: я бы тоже отказался расти в здешних нездоровых условиях.
- Ну что же. Попытка перейти на самообеспечение - это хорошо, жаль, что она не удалась, - с подобающей моменту печалью сказал я.
- Если нас пригласят остаться на обед, я, пожалуй, откажусь, - добавил Лори. - Но ты заметил еще одну странность: чем же питается загадочный хозяин замка? Жрец говорил, что к ним в деревню за припасами отсюда никто не заявляется, других поселений поблизости нет, а вести натуральное хозяйство не получается.
- Значит, все необходимое им доставляют издалека, - равнодушно пожал я плечами.
- Ага! Опять противоречие! - Лори задумчиво почесал подбородок. - Конечно, можно и впрямь все возить сюда на кадарах, но!
- Опять начинается! - вздохнул я. - Лучше бы ты о чем полезном размышлял, так ведь нет.
- Думается мне, тот извозчик, что нас привез - единственный, кто сюда наведывается, - продолжал гнуть свое Лори, - иначе бы жрец упомянул о колесящих туда-сюда повозках - дорога-то здесь одна и проходит она аккурат через деревню. А извозчик, по его словам, бывает здесь лишь раз в два месяца - уже наводит на некоторые мысли. Пища не любит испытания временем. Даже его фирменный окорок столько не протянет. Да и не привезешь в одном кадаре жратвы на целый замок. Ведь если идти дальше - вряд ли владелец каменной развалины предпочитает гордое одиночество. Наверняка здесь обретается энное количество слуг... Не едят же они друг друга!
- Какие страсти ты говоришь! - фыркнул я.
- Хех. Это, конечно, так, вроде шутки под влиянием обстановки. Вся беда в том, что ты не обращаешь внимания на то, что происходит вокруг.
- Да никто этого никогда не делает, всем на такое наплевать, - перебил я его.
- Ну и плохо. А вот если бы ты потрудился хоть иногда продирать глаза... В мешках, на которых мы валялись всю дорогу, было что угодно, но только не продукты питания. Я готов прозакладывать даже твою модную лонерную доску.
- Интересно! - возмутился я. - Глупости говоришь ты, а расплачиваться за них должен я? Чего ты так разошелся? Откуда столько мыслей разом?
- Мне очень не нравится наше задание, - мрачно сказал Лори. - Слишком много странностей! Было бы неплохо последовать совету жреца и свалить отсюда подальше, пока это возможно.
- Знаешь, эта затея с письмом мне не понравилась с самого начала, - ответил я ровным голосом. - А уж когда заказчиком оказался сам Рикстер, - меня уже ничего не удивит после такого. Ведь это и есть самая большая странность.
Мы молча направились к двери замка. Разговор ли был виноват, или предчувствия взыграли, но и я, и мой напарник стали держаться настороже. Оставалось всего ничего, а с нами до сих пор ничего не случилось. А ведь и посыльные пропадали, и место какое-то жутковатое, пустые земли вокруг, да еще Рикстер на закуску. Все это кричало: где-то подвох в задании! Но ведь беды пока обходили нас стороной...
В висках неприятно пульсировала кровь. И как получилось, что нервы напряглись до предела? Сами виноваты. Понарассказывали друг другу страшных сказок, вот воображение и разыгралось. На самом деле мы сейчас спокойно отдадим письмо и отправимся в заслуженный отпуск. Но отдыхать я буду уж точно не в этих краях. Куда бы лучше всего податься?
Опять закрытая дверь. Или здесь тоже экономят на запорах? Я с силой толкнул ее. Что же, даже ротозейству есть пределы. Придется стучаться.
Не успели звуки ударов стихнуть, как дверь распахнулась. Как будто ждали.
- Мы уже давно ждем вас, - сказал тот, кто таился за дверью. Высокий человек в стеганом черно-желтом жилете. Тусклый шлем, широкие перчатки из грубой кожи, - это, должно быть, и есть охранник. Однако. Оружия у него не было совсем. Надеется защитить замок от вторженцев голыми руками? Он о себе слишком высокого мнения.
- Каурус - тот, кто помог вам сюда добраться, - предупредил, что у вас какое-то дело к мистеру Хайруму?
Гм, опять загвоздка. Хотя...
Я вытащил из кармана письмо. Оно будто жгло руку - так хотелось мне поскорей от него избавиться. Я медленно дернул в стороны обертку, печать сорвалась... и внешний конверт вспыхнул и осыпался пеплом. Я с трудом подавил желание отбросить этот пакостный предмет подальше. Сказалась прошлая закалка. В работе курьера - а сейчас я волей-неволей к ней вернулся - часто возникают всякие неприятные моменты, поэтому-то в свое время я с радостью распрощался с Союзом посыльных. Требуют много, платят мало, зато гонору у глав Союза выше крыши. Сами попробовали бы почту доставлять, спеси бы враз поубавилось.
На внутреннем конверте красными чернилами было выведено: г-ну Хайруму, лично в руки. Я показал надпись охраннику.
- Ждите здесь, - коротко бросил он и пропал в темноте за дверью. Больно надо туда соваться!
Придверный страж отсутствовал довольно долго. Я понимал: оббежать весь замок в поисках хозяина - дело не одной минуты, если плохо знаешь свой дом и свой долг, и не имеешь понятия, где обретается персона, которую ему, вообще-то следовало охранять денно и нощно. Но этот грубиян мог хотя бы пригласить нас войти. Какое неуважение! А ведь мы при исполнении.
Наконец, послышался дробный стук шагов в непроницаемой мгле коридора. Так передвигаться могут либо хозяева, либо самоуверенные хамы. Как же много шума доносится из ничего!
Черно-желтый мундир вынырнул из темноты. За ним медленно, словно бы неуверенно, вышел бледный, чуть сгорбившийся человек. Он часто моргал, пытаясь разглядеть гостей. Кто тут хозяин, а кто хам - легко определяется.
- Вот, - рыкнул охранник, - это мистер Хайрум, владелец поместья. Можете передать ему письмо.
Раз этот бледнолицый и есть хозяин замка, то у него определенно имеются аристократические корни. А у таких людей не принято спрашивать удостоверение личности, да и нет у них такого рода документов. Считается, что их происхождение и всё такое написано прямо на физиономиях благородных особ.
Я вгляделся в лицо адресата. На нем была написана безграничная, тоскливая усталость.
- Мистер Хайрум! - официальным тоном сказал я в духе лучших традиций Союза посыльных. - Вам послание от лица, именуемого Рикстером Воггом, - и сунул поскорее ему в руки проклятущий конверт.
Этот самый Хайрум недоверчиво повертел письмо, приложил свой массивный перстень к еще одной печати, надорвал бумагу и неохотно вчитался. Он знакомился с содержанием долго и молча, словно лишь недавно научился читать, только раз буркнул: "Этого и следовало ожидать. Неблагодарные!" - а я внезапно понял, отчего он так медлит. Этот господин просто слишком много времени проводит в чересчур темном помещении, максимум в компании худосочной свечки, и глаза его с трудом привыкают к яркому дневному свету.