- Что это значит? – Алкон убрал крылья, в растерянности посмотрев на девушку, которая уже пришла в себя и теперь ждала ответа на свой вопрос. Вся ее одежда была сухой, словно она не была в воде, а некогда курчавые черные волосы, спадали на землю красивыми волнистыми лоснящимися локонами.
- Это значит, что мы теперь связаны. – Алкон помог ей встать и постарался скрыть охватившую его тревогу. Ритуал прошел не совсем так, как должен был, но Хранитель не мог сказать ей ничего, пока сам не разберется в том, что же пошло не так.
Кристиан.
Кристиан сидел за дубовым письменным столом, на котором лежала внушительная стопка бумаг – за последнее время работы у наследника прибавилось, потому что приближалось Рождество, а к этому дню все демоны теряли силу, что было не в их пользу, так как демоническое эхо проявляло свое истинное обличие, не в силах поддерживать человеческую форму. В связи с этим многие демоны уже приходили к наследнику с жалобами на агрессивное поведение сородичей, которые потеряв над собой контроль, нападали на своих напарников и не только, (читай буквально – оторвал ногу, сожрал чью-то невесту и многое другое).
- Ну что за идиоты! Неужели так сложно держать свой демонический хвост подальше от церквей?! – возмущенно воскликнул Кристиан, когда прочитал очередную жалобу, где низший демон, оказавшийся поблизости от священного здания, утратил над собой контроль и перевоплотился в истинную форму, чем поверг нескольких монашек в ужас, отчего они попадали замертво, схватившись за сердце.
Все эти случаи нужно было разобрать по категориям, направить господину Азазелю, который уже давал ход делам, изучал изложенные обстоятельства и либо выносил обвинительный приговор, либо нет. Исполнял же наказание Марсель – друг Кристиана. Только, когда дело передавалось под трибунал, приговор приводил в исполнение Нандор.[2]
Вибрация громкой музыки клуба "Чёрная роза" отвлекала наследника от лежащих перед ним дел, отчего Кристиан начал закипать, швырнув очередную папку на стол так, что множество листов, лежащих стопкой на столе, разлетелись в разные стороны. Парень уже подумывал перенести свой рабочий кабинет куда-нибудь в менее шумное место, однако здесь был настроен портал энергетических потоков, входящих вглубь Нижнего мира, а значит, эта затея была не самая удачная – пришлось бы заново настраивать портал, оборудовать кабинет….
Внезапно завибрировал телефон, отчего Кристиан вздрогнул - в последнее время наследник был на взводе, отчего ему сложно давался самоконтроль, к тому же, ему приходилось всё время сдерживать демоническое эхо. Он, как и все демоны ощущал слабость перед священным праздником. Парень потер виски и только после этого посмотрел на экран, где предупреждающе высветилось: "Отец".
- Да? – Кристиан настороженно принял вызов, ожидая, что угодно, но только не приглашения на ужин. Нандор хотел встретиться со своим сыном, что не могло его не обеспокоить.
После того, как Кристиан захватил бывшего следователя, который, оказывается, расследовал убийство изменника всех демонов – Белова Романа – наследник поручил ему исследовать старинные документы Собрания демонов[3], где ему необходимо было найти, из-за чего сущность Романа поглотили.
А его отец стал более настойчиво следить за действиями Кристиана: так, Миклош Хегедюш сновал за наследником хвостом, причем делал это все также настолько нелепо, что парень просто закатывал глаза и не обращал на него внимание. Выглядело это примерно так: "шпик" перевоплотился в хомяка, который везде следовал по закоулкам, где ходил Кристиан, пока грызун не привлек к себе внимание неподалеку спавшего кота, который тут же попытался его поймать, но Миклош успел вовремя извернуться и юркнуть в ближайшую дыру.
И так как наследник знал о том, что за ним теперь всегда ходит явный "хвост", он не предпринимал сам никаких активных действий, чтобы узнать, что замышляет отец. Сейчас, этим занимался Дмитрий – его раб.[4]
- Что же тебе нужно, отец? – Кристиан задумчиво покусал губу, рассматривая потухший экран телефона. Он сцепил между собой пальцы и поставил на них подбородок. Демоническое эхо стало выплескиваться наружу, исходя из наследника темными синими волнами, расползаясь по стенам кабинета, отчего все покрывалось инеем. Его темная сущность полыхнула огнем в глазах наследника, а вибрация музыки ночного клуба была поглощена вязкостью липких нитей, тянущихся из спины Кристиана. Они образовали шестигранную пентаграмму, которая полыхнула фиолетовым цветом, открыв в полу портал в Нижний мир.
Парень встал со стула, закрыл глаза и представил место, в котором бывал в детстве, то место, от которого сводило зубы и становилось дурно до тошноты, то место, где столько раз жалел о своем появлении на свет – свой дом – и шагнул в пентаграмму.
Как только картинка гостиной врезалась в память, тело Кристиана стало ломить от боли, и уже через мгновение он переместился в просторную светлую комнату, где все так же стоял роскошный обтянутый тигриной шкурой диван, резной дубовый стол и два мягких кожаных кресла, ютившихся возле узорчатого камина.
Слишком большое пустующее пространство в центре предназначалось для телепортации демонов с докладами, о чем свидетельствовал выжженный в полу правильный круг, внутри которого была такая же пентаграмма, из которой только что вышел Кристиан. Древний язык, изображенный на каждой вершине углов шестиконечной звезды, заставил наследника передернуться, так как парень вспомнил о болезненных уроках преподавания своего отца – за каждой ошибкой в написании или произношении древних символов и букв следовало жестокое наказание. Кристиан неосознанно дотронулся до горла, вспомнив удушающую хватку отца, и грустно усмехнулся. Его детство было не самым сладким, это точно.
Парень задержал свой взгляд на двух сниффтерах[5], стоящих на древнем столе, наполненных бренди. Этим жестом его отец намекал на доверительную беседу, словно приглашал: "Проходи, не стесняйся, я скоро буду, твой тятя".
- Ага, еще записочку бы приложил, - буркнул наследник, выйдя из круга и усаживаясь в одно из кресел.
Он закрыл глаза, невольно вспоминая жестокое прошлое: вот отец учит его непонятному языку, за провинность, наказывая очень болезненными ударами своей трости, а иногда и проволокой, в зависимости от немаловажности урока; после тех жестоких наказаний у парня остались шрамы на всю спину, которые он после затушевал красивой татуировкой – черной розой[6]; когда Кристиану исполнилось двенадцать, отец стал учить его пользоваться родовой магией и различным видам боевых искусств; первое убийство Кристиан совершил в четырнадцать лет – это была его первая детская влюбленность - бедная девушка стала жертвой лишь потому, что отец решил убить все чувства своего сына; тогда у Кристиана пропала связь с самим собой – он стал много гулять и пить, чтобы заглушить ненависть к отцу. Если бы наследник дал выход своим чувствам, то война поглотила бы его, и Нижний мир ослабел, а это могло дать повод для вмешательства в их дела Светлых[7].
Парень взял один из бокалов с бренди, покрутив его, и пригубил напиток. Фруктовый вкус мягкой сладостью осел на языке, а аромат винограда пробудил воспоминания о плантациях отца, по которым так любил бегать Кристиан будучи ребенком. Те блаженные времена он до сих пор лелеял глубоко в сердце. Именно они предавали силы наследнику, когда демоническое эхо опустошало сущность, а стимула к дальнейшему существованию больше не было. Теперь к этим воспоминаниям прибавились моменты, проведенные с Адель. Эта девушка была такой озорной и искренней, что Кристиан не переставал удивляться ей. Как она могла быть демоном?
Поток мыслей юноши был прерван внезапно появившемся ветром, который покачнул пламя огня, горевшего в камине. Парень задумчиво взял одну из сигар, приготовленных отцом, и стал крутить ее, в ожидании посмотрев на входную дверь. Демоническое эхо отца уже просочилось в комнату, прощупывая пространство на выявление угроз, окутывая легким туманом все, до чего касалось, а когда нити дошли до Кристиана, демоническое эхо наследника засветилось синим, возбужденно прокатываясь волнами внутри сущности парня. Кристиан сжал сигару в руках, когда услышал скрип открываемой двери, и быстро вытер взмокший от волнения лоб, еле заметно пробежавшись по волосам, тем самым пробуждая родовую силу, чтобы закрыть свои мысли от отца, аура которого уже заполнила всю комнату.