— Портрет? Что за загадки Рон? Давно уже никогда не писал моих портретов, все что есть, висят в доме родителей.
— Может ты помнишь, как однажды на главной площади молодой человек наступил тебе на подол платья?
— Да, припоминаю, мы с Марком покупали ему игрушку на ярмарке. Точно, парень же был одет в блузу и берет. Только художники так одеваются.
— Ты произвела на него впечатление, и он написал тебя в образе богатой дамы в драгоценностях, а потом выставил этот портрет в Академии искусств.
— И там ты его увидел?
— Да, и чуть рассудка не лишился. Ты была как живая, такая красивая, такая родная.…
К сожалению Дэлия была со мной и чуть не устроила скандал. Я повез ее домой, но она захотела пройтись по модным лавкам и вышла из кареты у торговой улицы. Я быстро вернулся в Академию, купил твой портрет и надежно спрятал его. Когда нибудь ты его увидишь. Я закажу тебе такие же драгоценности как на картине, парень очень тщательно их изобразил. И платье, шелковое платье цвета красного вина, оно обязательно у тебя будет.
Рон посадил меня к себе на колени и крепко обнял.
— Аделина, умоляю будь осторожна, нам надо выдержать битву с этими злобными монстрами. Когда будешь выходить из дома, всегда зови охранника. Не ходи одна.
— Но Рон, у меня есть ученики. Я даю уроки.
— Прекрати это немедленно. Дэлия подкупила Криспи, мало ли кто еще соблазнится деньгами. Она хитра и изворотлива, придумает что-нибудь, чтобы заманить тебя в ловушку.
Рон вынул кошелек и протянул мне — вот деньги, ни в чем себе не отказывай. Найми прислугу, только сначала, пусть ее проверят охранники. Они мастера узнавать подробности про людей.
— Ко мне приходит поденщица на два часа, уже три года как я ее знаю.
— Пусть работает больше двух часов. Не ворочай тяжелые кастрюли на кухне.
Рон взял мои ладони в свои руки и начал их целовать. Мне было стыдно за них. Они уже не такие нежные и холеные как в юности. Много работы им пришлось сделать.
Он понял мои чувства и сказал:
— Аделина, твои пальцы для меня всегда будут самыми красивыми и нежными. Как и ты сама.
Глава 17
Простившись с любимой и поцеловав спящего сына, я сел в наемный экипаж и отправился домой в Бэстфорт. Гладя в окно на проплывающие мимо пейзажи, я вспоминал как вошел в дом и увидел Марка сидящего на полу с игрушками.
— Где твоя мама? — Спросил я.
— Мама на кухне, сюп валит.
Его детский лепет и неправильно выговоренные слова, тронули меня так, что я не удержался и взял малыша на руки. У меня не было сомнений, что это мой сын. Я понял это как только взглянул на него первый раз.
И тут в комнату вбежала Аделина. Вот она моя любимая. Наконец — то я ее вижу!!!
Я смотрел и не мог наглядеться. Я видел все: исхудавшую фигурку, горестные складочки около губ, нежные руки, познавшие, что такое тяжелый труд.
И глядя на нее я понимал, что люблю ее еще сильнее, сердце мое сжималось от жалости и одновременно расцветало от любви. Аделина, я буду любить тебя всегда, даже когда ты станешь совсем старенькой. И даже если ты разлюбишь меня… Все равно я буду тебя любить.
Но больше всего меня поразил испуганный и недоверчивый взгляд моей любимой.
Что случилось с тобой моя Аделина? Кто нанес тебе такие удары и душевные раны? Кого ты боишься?
Я, конечно, догадывался кто это мог быть. На тот момент, я еще не все знал. Не все пазлы сложились в единую картину. Но я очень хорошо понимал, что ей грозит опасность. Поэтому я остановил себя, когда узнал где она живет, и не помчался со всех ног к маленькому домику на окраине городишка Грейтаун.
Я дал указание своему помощнику приехать сюда и снять помещение напротив ее дома, а сам нанял охранников, которых давно знал и был в них уверен. Только после этого я смог приехать к ней.
А вот мой сыночек меня порадовал — крепенький, упитанный и смышленый мальчуган.
Видимо мама все свои силы отдавала ему.
Когда я помогал Аделине на кухне, я понял, что она все эти годы таскала воду, топила печи, поднимала эти тяжелые кастрюли — она, городская девушка, первая красавица Бестфорта.
Конечно, ее семья жила небогато, но это по столичным меркам. У них была горничная, портниха, кухарка. Ей никогда не приходилось сталкиваться с тяжелым трудом. А потом, все легло на ее плечи, такие хрупкие, худенькие, как у ребенка.