Мария издала невнятный звук.
— А вечером… — я невольно замолчала, чувствуя, как перехватило дыхание.
— Что, Илекса? Ради бога, не молчи!
— Вечером я шла домой… И слышала… За спиной кто-то шипел. И здесь… Я ответила на телефонный звонок, и там было то же самое. Я боюсь, мам! Голос из моего сна как будто перешел в реальность.
— О боже… Это началось! — ошеломленно прошептала она.
— Что началось? Я все-таки схожу с ума? Да? — я смотрела на нее, словно затравленный зверек, съежившийся и перепуганный.
— Одевайся! — Мария резко поднялась с места. — Быстро! Мы уезжаем.
— Куда? — опешила я. — Зачем, мам?
— Я все расскажу по дороге! — Она уже застегивала куртку. Было заметно, что ее руки дрожат.
— Но…
— Не тяни время! — отрезала она, задувая свечи. — Потом может быть поздно. Давай же!
Я машинально натянула свитер, теплую куртку и перчатки. Мария ждала меня в прихожей.
— Что происходит? — шепотом поинтересовалась я. — Почему такая таинственность?
— Ты кому-нибудь рассказывала о своих снах?
— Да, — я сосредоточенно нахмурилась, застегивая молнию на сапоге. — Хелен.
— Кто такая Хелен? — голос Марии внезапно стал сухим и жестким.
— Моя подруга.
— Сколько ей лет?
— Точно не знаю, — я пожала плечами, нащупывая в темноте ключ. — Примерно сорок — сорок пять.
— Как она выглядит?
— Вполне обычно, — я задумалась. — Среднего роста, карие глаза, светлые волосы. Почему ты ей интересуешься?
— Праздное любопытство. — Мария вытащила из кармана куртки фонарик, включила его и, приоткрыв дверь, осторожно выглянула в коридор. — Пошли. Тихо.
— Хорошо, — прошептала я, выходя за дверь и удивляясь тому, что у нее оказался фонарик. Как предусмотрительно! Словно она знала, что будет выключено освещение. Ее интуиция меня и раньше поражала.
Мария потянула меня к лестнице, ведущей к выходу.
— Тихо, — снова прошептала она, выключая фонарик. Я молча кивнула, вцепившись в ее руку и нащупывая ногой ступени. Мы медленно, старясь не шуметь, двигались на первый этаж. Мария поминутно останавливалась и прислушивалась. Я зажмурилась, чувствуя, как страх набросился из темноты, заставляя сердце судорожно стучать.
Лестница вниз казалась нескончаемой. Мы проходили один пролет за другим, передвигаясь во тьме, осторожно ступая и стараясь не издать ни единого шороха, в то время, как страх туманил рассудок, приказывая кричать, биться в истерике, убегать, громко стуча каблуками. Казалось, что за спиной крадется кто-то невидимый и опасный. Он сзади, дышит в ухо, стоит только протянуть руку, и я смогу до него дотронуться.
Лестница закончилась, мы прокрались мимо лифта и оказались на улице.
— Бежим! — Мария потянула меня в сторону стоянки, на ходу вытаскивая ключи от машины. — Скорее.
Я помчалась следом, с трудом удерживая равновесие на заледеневшем тротуаре. Луна вынырнула из-за облаков, осветив наш путь, и я невольно обернулась назад. За нами никто не бежал.
— Не останавливайся! — прошипела Мария, открывая дверь автомобиля дрожащими руками и запихивая меня внутрь.
Я почти упала на сиденье, захлопнула дверь и закрыла замок. Машина тронулась с места, неохотно набирая скорость на льду. Я оглянулась назад, тяжело переводя дыхание. Стоянка медленно растворялась во тьме.
— Смотри на меня!
Голос Марии утратил свою мягкость. Сейчас он казался жестким, холодным, металлическим.
— Что происходит, мам? — прошептала я, с тревогой глядя на ее сжатые губы и нахмуренные брови.
— Тебе нужно уезжать.
— Зачем? Куда? — я была в смятении. Почему, мам? Я… Я не могу. Билеты на спектакль распроданы на несколько недель вперед. Не получится все бросить и уехать!
— Послушай меня, Илекса! Тебе нельзя оставаться в городе. Это опасно. Про спектакль придется забыть.
— Почему? — снова повторила я, глядя на нее непонимающим взглядом. — Это как-то связано с моими родителями, да?
— Не знаю, — она тихо вздохнула, пересекая перекресток на красный свет и заставляя меня невольно вжаться в кресло.
— Тогда зачем мне уезжать? — я потерла виски холодными пальцами. — Ничего не понимаю. Что происходит? Куда мы направляемся?
Она усмехнулась, ведя машину по обледенелой дороге и поминутно бросая взгляд в зеркало заднего вида.
— Если бы я знала, — сухо произнесла Мария. — Если бы я только знала… Почему ты не рассказала мне сразу о своих снах?
— Не хотела тебя беспокоить, — я виновато опустила голову. — Просто… Просто думала, что это все нервное расстройство или усталость, не более.