— Олаф, успокой его! — крикнул Комар, водружая хрипящего Охотника на спину Бобика.
Олаф тут же кинулся к Герману и аккуратно схватил его зубами за ногу. Герман обернулся и кинул выжигающий взгляд на рыжего волка. Но тот в ответ настойчиво взглянул в глаза человека.
— Ты прав, проход открыт, — он опустил руку на шею Олафа и крикнул в сторону выживших: — Уходим!
Закинув еще одного раненого товарища на спину рыжего волка, командир вырвал из пасти мертвого Чарли два клыка и, что-то шепнув ему на ухо, попятился к углу периметра, развороченному ракетой. Когда последний человек из группы исчез в дыре бывшего забора, Герман направил мощный кинетический удар в место, где лежали тела его почивших товарищей, тем самым аннигилируя их и тратя последние остатки энергии, полученной им от Чарли. Конечно, он мог восполнить запасы от Бобика или Олафа, но энергии всадника и именно его волка всегда взаимодействовали лучше.
— Хер тебе, а не Чарли, ублюдок, — тихо произнес Герман и выпрыгнул в темноту болот.
Через несколько часов погони группе все-таки удалось немного оторваться от настойчивого преследования. Они стояли на краю города, покрытого редким светом в окнах. Клим, медик в прошлом, перевязывал шею Охотника, приговаривая что-то о выздоровлении и свадьбе, чтобы тот успокоился. Комар по-своему возвращал людей к дееспособному состоянию: при помощи Олафа стягивал пулевые ранения и снимал результаты сотрясений, но был не в состоянии устранить последствия рваной раны связок и горла.
— Что дальше, Герман? — спросил Комар, закончив лечение товарищей.
— Как и условились, с одним небольшим изменением: ты с Олафом и оставшимися людьми пойдешь в сторону лесов — туда они не сунутся. Через пять дней встречаемся у бункера. Будем надеяться, что разведка у Демичева работает хуже пропаганды.
— А вы куда пойдете? — спросил Комар, пожимая руку командира.
— Мы задержимся в городе, отведем их вглубь, подальше от жилых домов, и выиграем для вас время. Если не найдете нас на месте, занимайте бункер и не смейте соваться в город, лучше оставшихся людей сохрани. Ясно?
— Да, командир, я за ними присмотрю.
Герман и Охотник, коротко кивнув остальным, двинулись в сторону центра города. Бобик шел рядом, через протянутую напарником руку передавал силу, позволяющую тому не упасть в обморок и понемногу регенерировать. Ржавые автомобили, полуразрушенные травой тротуары и выбитые витрины магазинов не добавляли приятных эмоций. Кроме того, идущие посреди улицы люди и волк в свете утреннего зарева могли раньше времени привлечь людей Демичева. Среди местных в то время еще оставались недалекие личности, верящие, что их не покинули, так что они выдали бы незваных гостей при первой же возможности. Троица ускорила шаг, не используя силу, дабы не привлекать внимания оптики военных спутников.
— В парке, в центре города, должна быть часовня, из нее удобно будет выставлять щиты, плюс можно попробовать использовать растительность.
Охотник молча кивнул. Он понимал, что шансов на счастливый конец у них мало. В попытках вернуть свое главное оружие и апогей сил, природу которых пытался постичь Демичев, он мог зайти настолько далеко, насколько ему позволят законы физики. Тот день должен был стать последним для троицы, но первым для группы, в будущем получившей свое знаменитое прозвище.
Солнце поднималось все выше, кидая мрачные тени от искалеченных внеземной энергией лысых деревьев. Вороны, видимо понимая, что скоро их ожидает сытный обед, сидели черной тучей на ветвях величественного дуба, расположенного у входа в парк. Когда люди и волк проходили в нескольких метрах от него, вороны молчали, провожая жадным взглядом потенциальную еду. Посреди небольшого болота, что прежде было озером, плавал, опустив глаза, одинокий лебедь, будто пытаясь что-то найти под толщей мутно-зеленой воды. Он на появление людей вообще никак не отреагировал. Бывшие аллеи были усыпаны листвой и останками скамеек, отчегобольше напоминали свалку. Обойдя пруд, Охотник на мгновение остановился, глядя на памятник Александру Сергеевичу Пушкину.
— Охотник, сейчас не время для поэзии, — произнес Герман спокойно, но властно.
Всадник в ответ, не поворачиваясь, указал рукой на небольшое кирпичное здание, стоявшее в пятнадцати метрах за памятником. Размером оно было с трансформаторную будку, стены выполнены из красного кирпича с облезшей известью, а позеленевшая от мха деревянная крыша, казалось, только и ждала команды, чтобы рухнуть. В боковых от входа стенах виднелись небольшие окна без рам.