В комнате воцарилось молчание. После долгой паузы Адам протянул руку и коснулся Маклеода между глаз, потом вернул руки на стол и пристально посмотрел на лежащий между ними труп.
- Дверь отворена для тебя, - произнес он. - Взойди без опаски.
Последовала короткая пауза, потом по массивной фигуре Маклеода пробежала дрожь. Он сделал глубокий вдох и открыл глаза. Стоявший у двери Перегрин едва не поперхнулся, ибо живой разум, засветившийся в голубых глазах, явно не принадлежал полицейскому инспектору.
- Говори, брат, - мягко настаивал голос Адама. Маклеод открыл рот. Мгновение он не издавал ни звука, потом послышался незнакомый, взволнованный голос.
- Что это за место? - спросило существо, которое управляло теперь телом Маклеода. - Где я, в каком пространстве и времени?
- Ты в Мелроузе, - ответил Адам, голос которого оставался спокойным и ровным. - Но восемь столетий миновало с тех пор, как ты упокоился.
- А сколько прошло со времени, как меня призвали обратно?
- Точно не известно, - сказал Адам. - По меньшей мере двенадцать или четырнадцать часов, возможно, даже восемнадцать.
- Восемнадцать часов! - В голубых глазах мелькнуло нечто похожее на страх. Потом взгляд скользнул в сторону, уставившись куда-то между Адамом и Перегрином, словно он пытался разглядеть что-то вдалеке.
- Нить... Серебряная нить рвется! - прошептал голос Майкла Скотта. Сердце останавливается...
- Сердце! - Лицо Адама застыло, и в голосе его зазвучала нескрываемая тревога. - Значит, у тебя есть воплощение в наши дни?
- Да! - То, что олицетворяло теперь Майкла Скотта, заставило тело инспектора содрогнуться, а в голосе зазвучало отчаяние. - Это ребенок... еще дитя. И смерть опасно близка!
От этой новости по спине Перегрина пробежал неприятный холодок. В глазах его вдруг потемнело, и он представил себе девочку-подростка, лежавшую без движения на больничной койке в глубокой коме. Лицо ее было белым как мел, в веснушках...
- Время уходит, - прошептал голос Майкла Скотта. - Я должен скорее вернуться, иначе пропущу оборот Колеса. - Голос дрогнул в отчаянной мольбе. - Ради всего святого, если ты и впрямь брат, как говоришь, молю: освободи меня! Освободи, пока у меня еще есть живое тело, куда я могу вернуться!
- Так и будет, - заверил его Адам. - Но прежде прошу тебя: ответь нам если это известно тебе, - кто тебя призвал и зачем?
- Злодеи с Темной Дороги... - Голос Скотта зазвучал рассеянно. - Им нужна была моя книга, мое золото - философское золото, тайна которого откроет все другие тайны! Они связали меня чарами, заставив открыть им место, где спрятано сокровище.
Голос Скотта прервался глухим всхлипом, и Маклеод зажмурился, словно от острой боли.
- Книга и золото охраняются, - торопливо продолжал Скотт, - но злодеи могут одолеть защиту, ибо велики силы, ими присвоенные. - Взгляд его снова обратился к Адаму. - Обещай мне, что пустишься в погоню за ними, и я отдам тебе то, что они отняли у меня силой!
- Клянусь! - произнес Адам. - Дарованной мне властью как Повелителю Охоты клянусь тебе, я сделаю все, что в моих силах, дабы восстановить справедливость.
Скотт угрюмо кивнул, принимая клятву, потом перевел взгляд на Перегрина. Пылающий взор обжег молодого художника, но он не в силах был отвести от него своих глаз. Обжигающий жар пробудил у него в голове рой видений, и он поспешно взялся за карандаш. Забыв обо всем, даже о необычном окружении, он принялся лихорадочно наносить на бумагу все, что вставало перед его мысленным взором.
Замок на невысоком утесе... пена прибоя... полукруглый галечный пляж... прикрытый камнем вход в пещеру...
Карандаш Перегрина торопливо порхал по бумаге, заполнив несколько блокнотных листов. Когда Скотт наконец освободил его, рука болела от напряжения, а пальцы невольно сжались, пытаясь унять судорогу. Карандаш выскользнул из них и с деревянным стуком упал на пол.
Адам испепелил его взглядом и повернулся обратно к Скотту. На мгновение глаза их встретились. Потом Адам начертал в воздухе между ними знак.
- Именем Семи я освобождаю тебя, брат, - возгласил он голосом, звонким, как колокол. - Ступай с миром и исполняй начертанный путь.
Маклеод сразу сник, словно из него вышел весь воздух. Он судорожно вздохнул и, пошатнувшись, привалился к столу. Труп перед ним тоже осел, превратившись на глазах у Перегрина в серый прах.
В то же мгновение Маклеод потерял равновесие и рухнул на колени; дыхание его сделалось частым и хриплым. Адам стремительно обежал стол и успел подхватить его под руку, прежде чем тот лишился сознания. Прислонив его к своим коленям, он достал из кармана ампулу нашатырного спирта, щелчком отбил ей головку и сунул ее под нос Маклеоду.
- Спокойно, дружище, - прошептал Адам, когда Маклеод дернулся, пытаясь отвернуться от резкого, бьющего в нос запаха, и снова поднес ампулу ближе. На этот раз инспектор мотнул головой, но открыл глаза, хотя взгляд его оставался мутным.
- Вот и молодец, - улыбнулся Адам, сжимая его запястье в поисках пульса. - Вы все сделали наилучшим образом. Только не делайте пока резких движений. Мне кажется, он покинул ваше тело быстрее, чем вы ожидали.
- Ох, еще как быстрее, - пробормотал Маклеод, осторожно принимая с помощью Адама сидячее положение и жадно глотая воздух. - Бог мой, терпеть не могу, когда они делают это! Голова раскалывается на части.
- Потерпите несколько минут, и все пройдет, - заверил его Адам. Хотите попробовать встать?
- Угу.
С помощью Адама Маклеод подобрал ноги под себя, пошатываясь, встал и снова схватился за край стола; то, что тело, лежавшее на нем, превратилось в горстку праха, его, казалось, не волновало. Удостоверившись, что инспектор пришел в себя, Адам отступил назад и сделал над столом несколько быстрых пассов. Только после этого, похоже, он вспомнил о существовании Перегрина.
- Надеюсь, это вас не напугало, - сказал он. - Ну, что вам удалось?
Художник прижимал блокнот к груди как спасительный щит. До него не сразу дошло, что Адам обращается к нему. Он моргнул и выдавил из себя неуверенную улыбку.