Губы Хлои задрожали, по её щекам скатились слезинки, мерцающие рунным светом. Она быстро вытерла мокрое лицо, и на нём вспыхнули витиеватые татуировки.
– Поэтому я решила, – добавила медсестра, – что когда вы проснётесь, я поблагодарю вас… поблагодарю от имени всех рунных ведьм Ронстада. Мы за вас, Теодор.
Она приложила раскрытую ладонь к сердцу и направила в мою сторону, а потом низко, в пояс, поклонилась, сделала это медленно и торжественно, а когда выпрямилась, по её щекам опять потекли мерцающие слёзы.
Я уже собрался сказать ей в ответ какую-нибудь вежливую глупость, но она приложила указательный палец к губам и, пребывая в смиренной серьёзности, подошла ко мне. Наклонилась и провела ладонью по моим волосам (кажется, её передёрнуло от ужаса, когда она до меня дотронулась, будто стояла перед самим сатаной).
– Это от всех рунных ведьм Ронстада, – сказала она тихо и коснулась тёплыми губами моего лба.
– Хлоя, это лишнее. Я уже понял, что вы благодарны, – поморщился я: ну что за детский сад? – Лучше меня просто освободить...
На этот раз она заткнула меня иначе – приложила палец не к своим, а к моим губам, затем неторопливо по ним провела, и от этого лёгкого прикосновения по телу пронеслась дрожь. Ведьма будто кроила мою моральную броню своим тонким розовым ноготком. И, конечно, не преминула воспользоваться влиянием: её дурманный аромат опять полез в моё сознание, цветочный, сладостный, отупляющий.
Хлоя шепнула:
– А это лично от меня. – И её губы мягко легли на мои.
Чёрт…
Я уже и не помнил, когда в последний раз целовался, но чтобы вот так, будучи привязанным к кровати… такого со мной не случалось никогда. Я сжал кулаки и напряг руки в тщетной попытке порвать ремни на запястьях, ну а благодарственный поцелуй Хлои всё продолжался, и из робкого и невинного он стремительно превращался в настойчивый и глубокий.
Казалось, не только я потерял голову, но и сама рунная ведьма вместе со мной.
Внезапно она оторвалась от меня и выдохнула:
– Такого не должно быть, перестаньте это делать…
На самом деле, я ничего не делал, только дёргал руками и сжимал кулаки, а те вдруг накалились и вспыхнули неярким бесшумным пламенем. Организм среагировал на влияние рунной ведьмы бешеным сердцебиением, жаром и неистовым желанием обладать, немедленно, прямо сейчас…
Наваждению я противиться не смог.
Разум снесло волной обожания, как и при прошлой встрече с Хлоей, такой же сильной волной, превращающей человека в неуправляемого придурка, только на этот раз мне мешали не запретные путы, а ремни, и я пытался их убрать.
Увидев огонь на моих руках, Хлоя сжалась и оцепенела, на секунду в её глазах мелькнул прежний страх передо мной, но лишь на секунду. Огонь погас, медсестра опять посмотрела на мои губы и пробормотала, окончательно сдаваясь нахлынувшим инстинктам:
– Только не говорите директору.
Послышался стук сброшенных туфель, и Хлоя взобралась на меня сверху, склонилась и снова поцеловала, ещё более жарко и ненасытно, прильнув всем телом – наверное, именно так в невинную девушку и вселяется бес. На моей голой груди она торопливо начертила руны, сразу обеими руками, и что это были за руны, я уже догадался…
По телу пронеслись волны дрожи, разом обостряющие все пять чувств.
Проворные пальцы Хлои принялись освобождать меня от ремней, выискивая зажимы и застёжки.
Сам же я будто раздвоился: моя телесная часть, сильная и требовательная, хотела Хлою безумно, здесь и сейчас, прямо на этой больничной кушетке, но другая половина, здравомыслящая, слабая и уже затухающая, сопротивлялась, понимая, что вся эта неоднозначная ситуация – результат лишь рунного влияния.
Только вот что странно: почему сама ведьма ему поддалась?.. Мы – я и Хлоя – не питали друг к другу никаких чувств, даже испытывали обоюдную неприязнь, но целовались, как безумные, будто в последний раз.
Девушка наконец освободила мою правую руку от ремня, и я тут же принялся расстёгивать пуговицы на её халате. Не знаю, какая из моих половин победила бы (увы, знаю), и что бы из этого вышло (тоже знаю), если бы не прозвучал резкий и звучный приказ:
– Хлоя! Слезь с бойца!
***
Медсестра перепугалась так сильно и слезала с меня так спешно и неуклюже, что не удержала равновесия и свалилась с кровати.