В девятнадцатом веке города наши отстраивались как купеческие: повозки, пролётки. Невдомёк тогда было, что за океаном, улицы шире размечая, заглядывают в будущее, оставляют места для "фордов", "крайслеров" и "шевроле". Только сейчас мы почувствовали, как тесно в российских исторических центрах, и не время меняет облик городов, а собственный эгоизм жителей в них живущих, их любовь к комфорту.
Количество автомобилей перешло рубеж чрезмерности, потому паркуют их прямо на проезжей части у тротуаров, не обращая внимания на запрещающие знаки, всех не накажут, да и не наказывают, по всей вероятности, понимают и осознают, что не вина это, а беда. Скорей всего, петушок не дожарен или ещё клюет не больно, или не в то место, потому что двуглавый?
"Рено меган" опять хамил, да ещё как! Въезд во двор был перекрыт им единолично, он стоял по центру проезда и не оставлял никакой возможности проникнуть в глубь двора. "Сколько раз просили, ну прижмись влево или вправо, дай дорогу и другим, нет, как говорят в народе, хоть кол на голове чеши, от вожделённого снобизма не отступлюсь".
В соответствии с развивающейся ситуацией переулок, что перед двором, естественно запружен транспортом. Пришлось возвращаться и искать место где-то на улице, оставлять средство передвижения без присмотра. Свободное место нашлось почти за квартал.
Пообедав наскоро, время потеряно на парковку, выходя из подъезда, Андрей увидел, как невоспитанный "рено меган" покидает гостеприимный двор. Кто его должен воспитывать и исправлять, когда он успел испортиться или был таким, но скрывал свою сущность до прихода ваучера, и в какое место нужно было вкладывать или вставлять свой ваучер простому человеку, чтобы к нему проявлялась пусть не уважение, но терпимость.
Пройдя улицу к месту стоянки авто, Хрусталёв его там не обнаружил. Первая успокоительная мысль, ошибся, потом, более внимательно осмотрев уличное пространство, понял — угнали. На том месте, напротив входа в продуктовый магазин стояла "Ока". Значит, угнали давно, а место запарковали другие. Что делать? Звонок по 02.
Дежурная внимательно выслушала, заставила продиктовать данные техпаспорта машины Андрея, сказала: "Ждите опергруппу". Через двадцать минут милицейский уазик "Буханка" остановился на проезжей части улицы у входа в магазин. В форме только двое, сержант-водитель и лейтенант из группы, впоследствии оказался участковым этого района, остальные двое — в гражданке.
Хрусталёв подошел к ним представился как потерпевший.
— Следователь Широков, — отрекомендовался старший и добавил, — расскажите всё подробно, введён план перехвата "Вулкан-2", поэтому любые мелочи и наблюдения могут оказать существенное влияние на поиск и обнаружение.
Единственное, что отложилось в памяти Андрея, это стоящая рядом справа "шестнадцатая" потому, что у неё все стёкла были затонированы черной пленкой, даже лобовое. Её сейчас нет на прежнем месте, номера естественно не помнит. Опрос возможных свидетелей был недолгим, некого опрашивать. Широков предложил проехать в отдел для оформления заявления об угоне уже там.
В отделе следователь с потерпевшим провел обстоятельную беседу, выявляя возможность завладения ключами от угнанного авто посторонними. Пока он заполнял протокол допроса, Андрей впервые осмотрелся. Кабинет, где они находились, был похож на все те кабинеты, которые показывают в телесериалах, всё такое же расположение служебной мебели и сейф за спиной следователя, только площадь помещения меньше. Теснота давит на посетителей, работать, конечно, можно, но вот съёмки проводить здесь уже затруднительно.
Вошел лейтенант-участковый. Сел за стол напротив Широкова у Хрусталёва за спиной. Андрей повернулся в пол-оборота к лейтенанту и посмотрел прямо в лицо.
— Не повезло вам, — с сочувствием и первым заговорил участковый, приняв поворот в его сторону как приглашение к диалогу.
— Шансов мало, что найдут? — как-то нескладно и без оптимизма спросил Андрей.
— Если в течение первой недели не найдётся, или никто не позвонит, то поиски могут растянуться до бесконечности.
— Что прямо никакой надежды?
— Надежда всегда есть, только результат не всегда бывает, — витиеватость проскользнула не только в словах молодого лейтенанта, но и в интонации.
В этот момент Широков закончил читать своё сочинение и протянул его потерпевшему со словами: