Краснословец начинал с мифов и легенд древней Эллады, шумерских, романских и скандинавских сказаний, сказок разных народов. Вдоволь напитавшись эклектикой, перешёл к мясорубке Средневековья: Шекспиру, Данте, Чосеру, Ариосто... Перед этим у него как раз случился первый взлет. Он осознал, что зритель любит битвы и страдания, множественные суеверия тех времён, порывы любви и жертвенность, все то, чего он лишен в принципе, что кажется диким и тёмным, но завораживает, заставляя учащённо сглатывать слюну, отрывисто вздыхать и изумлённо качать головой. Шумит, гремит конец Киева: есаул Горобець празднует свадьбу своего сына, - прочитал про себя Златоуст. Отведённые на подготовку к выступлению минуты пронеслись стремительно. Адепт тряхнул головой: что за дивное совпадение, как раз перед конкурсом, наткнувшись на биографию Гоголя, он собирался заняться чтением. Придётся знакомиться в режиме реального времени. Текст яркий, самобытный, интересный, это видно сразу, да и с описываемой эпохой он знаком не понаслышке. Украинское казачество входило в обязательный курс. Златоуст хорошо знал нравы и поверья, всё вплоть до деталей народных костюмов, оружия и домашней утвари. Проблем с визуальным рядом возникнуть не должно. Раз, два, три:
Зазвенели цымбалы скрипки и бубны, дивчата в венках убранных яркими стричками выступали лебёдушками, с ними пустились в пляс парубки в ярких жупанах.
Понеслась навстречу чтецу шумная свадьба. Златоуст заметил в веселящейся толпе жену Данила Бурульбаша, названного брата есаула, одетую в нарядную сукню и сапожки с серебряными подковами. Её белое лицо с чёрными, точно немецкий бархат, бровями (красиво подметил автор). Соединившись с текстом, краснословец начал читать. Стоило живописать перевоплощение неизвестного казака в чудовище с выступающим изо рта клыком, при виде икон от честного схимника Варфоломея, по залу пронёсся стон. Значит, пробрало. Ему удалось протянуть слушателям тонкие связующие нити. Златоуст перевёл дух - это и есть истинное блаженство краснословца, ощущать зал как единое тысячеглазое существо, мгновенно реагирующее на каждое слово. А покамест пропал исчадие ада от слов есаула. Напуганная свадьба, пошептавшись и перекрестясь, вновь оживилась, а отгремев как полагается, затихла, прикрывшись ночным пологом. Действие переместилось к плывущему посередине Днепра дубу с паном Данилой, его женой с годовым сыном на руках, да казаками. Любо глянуть с середины Днепра на высокие горы, на широкие луга, на зеленые леса! Горы те - не горы: подошвы у них нет, внизу их, как и вверху, острая вершина, и под ними и над ними высокое небо. Те леса, что стоят на холмах, не леса: то волосы, поросшие на косматой голове лесного деда. Под нею в воде моется борода, и под бородою и над волосами высокое небо. Златоуст слышал плеск воды под вёслами гребцов, видел освещённые месяцем лица, что тихо светит по всему миру. Блеск, это поэзия в прозе! Последние годы Златоуст побеждал Лесковым, «Леди Макбет мценского уезда», Буниным «Солнечный удар», Софоклом «Царь Эдип», Эдгаром Алланом По «Заживо погребённые», но ещё не встречал столь яркого, живописного, дивного языка. Одного языка, что удивительно. Адепт слушал уже тихий, но напряжённый разговор Данило с женой, видел, как не в силах убедить горячего мужа, что не след ему связываться со страшным колдуном, Катерина смолкла, потупивши очи в сонную воду; а ветер дергал воду рябью, и весь Днепр серебрился, как волчья шерсть среди ночи. И они с Маданой в последнее время говорили друг с другом на всех языках сразу, но каждый о своём. Такой же взгляд, опущенный долу, лишённый всякой надежды на понимание, был у неё в последний раз. После этого разговора Мадана ушла, а Катерина, раз присягнувши перед алтарём, осталась с мужем, даже чуждым и непонятным продолжая любить его. На берегу, что огибал плывущий дуб, выросли кресты старого кладбища. Покойники, один другого страшнее, стали подыматься из земли. Затряслись поджилки у казаков. Зрители ахнули в один голос. - Что ты делаешь? - сквозь жуткое зрелище послышался голос Винура. Златоуст незаметно тронул каплю микрофона, прерывая связь.
Агент сошел с ума? Какая неслыханная наглость отвлекать его во время выступления, ведь затянувшаяся пауза может стоить победы.
Вскрикнуло испуганное дитя на руках Катерины. Златоуст вновь окунулся в текст, проживая каждый поворот напряжённого сюжета, и постепенно утратил связь с реальностью, упиваясь волшебной мелодией повествования. И вот уже мертвы пан Данило с утратившей разум от горя Катериной и малое дитя от рук страшного грешника. Мёртв и злобный колдун, грызут его косточки покойные предки. Свершилась страшная месть. Уже слепец кончил свою песню; уже снова стал перебирать струны; уже стал петь смешные присказки про Хому и Ерему, про Сткляра Стокозу... но старые и малые все еще не думали очнуться и долго стояли, потупив головы, раздумывая о страшном, в старину случившемся деле. Краснословец искал глазами продолжение, а вместо этого видел пустое пространство. Зал молчал. Слышался только шорох, такой, будто все присутствующие разом заёрзали на сидениях. Встревоженными перешёптываниями зажужжали первые ряды, где по традиции размещались не прошедшие в финал участники конкурса. - Вы прослушали Златоуста. Давайте поблагодарим маэстро за выступление и проводим в комнату ожидания, чтобы глубокоуважаемое жюри могло подвести итоги, - вклинился бодрый голос ведущего. Златоуст медленно поднял взгляд. Действительность представилась размытой, словно он смотрел на мир сквозь стену плотного тумана. Быть победе, шепнул ему разум, он ещё никогда так глубоко не погружался в предложенный текст. Кажется, и зрителей умудрился за собой утянуть, никак не очнутся. Ничего, ведь именно за этим они сюда пришли. Сейчас оклемаются немного и грянут дружные аплодисменты.