Поцелуй. В щечку. И выбежала наружу.
Каллен, как завороженный, пошел за ней.
Я задумчиво посмотрел им вслед. То ли люди здесь такие, что разбойничий плен и насилие на протяжении нескольких дней воспринимается как «пустяки, дело-то житейское», то ли что... Надо будет целительницу спросить.
А пока поесть можно. Все-таки есть свои плюсы и в таком, духовно уставшем состоянии.
После еды меня потянуло в сон. В моем состоянии сон, пожалуй, неплохой способ зарастить духовные раны... И я отправился в палатку.
Ночью все было тихо и хорошо, оборотень в хранилище души не шуршал и наружу не выглядывал... А утром пришлось срочно решать вопрос деления отряда, и до целительницы я так и не дошел.
Проблема на самом деле была значительной — малыми силами с мертвецами не справиться, весь отряд по тропинке в болота не пройдет, а те, кто пойдет в Красноярск, тоже должны быть внушительной силой, а то не поймут местные наших амбиций.
Спорили мы довольно долго... Каллен давил опытом и авторитетом, я отмахивался знанием вероятностей. Филомена и прочие пытались было высказать свое мнение, но не очень преуспели. Но все-таки договорились.
В болота к мертвецам отправилась самая большая пушка отряда — я сам. И всё — ни одного бойца, ни одного стража, так, несколько вьючных животных и обозники с ними. А фиг ли, помощи ни от бойцов, ни от стражей не ожидалось. Все остальные двигались в Красноярск, наводить там шороху и порядок. С дырами в Барьере они, если что, справятся — и я тоже, так что с этим полный порядок, а прочие противники... Нежить обычно довольно быстро выгрызает все живое, так что кроме них проблем не ожидается.
Так что я махнул отросшим хаером, попрощался, и мы гуськом двинулись по лесной тропинке.
То, что я не люблю лесные переходы, я понял уже на второй день пути. Обычно — буераки, редко — тропинки, совсем редко — полянки. Идти сложно даже ишакам, не то что людям. И лес давит.
Зато скотина-оборотень чувствовал себя как дома, и порой выглядывал погооворить. Разговорами с ним я обычно коротал перерывы в пути.
Что сказать... Сидящий на поводке духа леса обретший разум волк — он и есть волк. Даже если уже успел до встречи со мной умереть и обитал в Умбре. Прорыв он пробил для собственного удовольствия, раз уж стало возможно, и искал с кем подраться... Ну и наткнулся на нас.
Зато, взятый на простейший понт (»Да ты даже не знаешь! — Я не знаю?! «) он сдал все пароли к лесу — и теперь мы на каждом привале привязывали куски ткани к деревьям — ткани строго определенного цвета — и таскали на себе указанные оборотнем веточки. Дышать и в самом деле стало полегче.
Стоять лагерем в болотах — это, я вам скажу, такое неприятное занятие, что заниматься им по доброй воле может только мазохист... Ну, или герой. Я предпочитаю считать себя героем.
Деревня оживших мертвецов стояла на самом краю между лесом и болотами. Раньше, похоже, до болот было дальше, но теперь почти все дома пытались утонуть в мокрой болотной жиже, а остальные сиротливо жались к пригорку, на котором и начинался лес.
Наша пара палаток развернулась как раз на этом пригорке на третий день после ухода от дороги. Далеко забрались болотные жители...
После прибытия пришлось срубить светомечом несколько деревьев, а то без огня нас бы заживо сожрали местные комары, да и просто погреться в промозглом болотном воздухе было нужно.
Огонь получился хороший, но недолгий. Вечером того же дня начался дождь, затянувшийся на несколько дней.
Я говорил, что стоять лагерем около болота — занятие для мазохистов? А теперь представьте, какого это — проснуться в этом лагере утром, обнаружив, что костер залит напрочь, что ливень и не собирается прекращаться, а тебе на лицо с тента льётся струйка воды?!
Выругавшись, ещё раз выругавшись, я выглянул из-под тента и выругался ещё раз. Бродить по болоту я не хотел, блин, придется бродить по болоту под дождем!
И таки пришлось бродить, выискивая в этой грязи нежитей... Или хотя бы их следы.
Одно хорошо — в такой дождь комары летать не могли. Зато змеи и всякие земноводные чувствовали себя на удивление хорошо. Что странно — нежити должны были выесть вокруг даже этих лягушек.
Впрочем, всё было ещё страннее — я целый день прошарился по деревне и близкой округе с добровольными помощниками, и ни нежитей, ни хотя бы их следов мы не нашли.
— Всё болото пожрало, — резюмировал один из обозников, бродивший со мной по покинутой деревне до последнего.
Я задумчиво поглядел на болото и дернул плечом.
— Значит, нужно поискать их в болоте. Не стоит оставлять их... Просто так.
Парнишка широко открыл рот:
— Но это же... Болото! Из него не возвращаются!
— Нежить же вернулась, — пожал плечами я: — Значит, и мне придется. Кому разбираться с нежитью, если не магу?
Он кивнул, а потом сказал:
— Странно. Церковь говорит, что маги плохие... А вы говорите вот так.
— Маги плохие? — делано удивился я: — А почему?
— Они продаются демонам и становятся одержимыми! — страшным шепотом сказал он, ойкнул и добавил: — Я не про вас, господин инспектор.
Я покачал головой:
— Хочешь, я открою тебе самую страшную тайну церкви?
Он широко открыл глаза:
— Самую страшную?!
— Да, самую страшную... Демоны могут вселиться в кого угодно.
— И в меня? — округлил он глаза.
— И в тебя.
— А... Аааааааа! Не хочу! — парнишка, кажется, решил разреветься.
— Не ори, — я дернул плечами: — Маги могут и умеют защищать людей от демонов.
— А... Ввы защитите меня? — чуть не прорыдал он.
Я вздохнул:
— Защищу.
Огня под дождем было не развести, а это — ни горячей еды, ни погреться. Пришлось есть разбавленную дождем вчерашнюю кашу и укладываться в одну кучу, для тепла.
А наутро... Наутро мне предоставился замечательный способ применить обретенные знания по биологии на практике. Организм, хоть и зверски улучшенный техномагами Иллеса, отказался переваривать то, что я вчера съел.
Пришлось садиться в медитацию (утром! у болота! на голодный желудок! и под дождем!) и приступать к незнакомой, но очень нужной процедуре.
Определить проблему... Проблема в неправильных химических реакциях. Там не то, что нужно организму.
Локализовать проблему... Желудок и тонкий кишечник.
Определить решение... Изменить процесс реакций, изменить сами реакции.
Решить проблему.
Я сформировал странный объём внутри собственного организма, там, где активно бурчал химический реактор желудка, и попытался задать в этом объеме необходимые мне свойства. Нарушить процесс и направить его в нужное русло.
Уровень булькающей органики? Нет.
Уровень химических реакций? Недостаточно точно.
Уровень квантовых превращений и переходов отдельных субатомных частиц?... В памяти вспыла странная фраза «активировать ингибитор протонного насоса», и я её применил.
Странно.
Получилось.
Пощупав успокоившуюся часть организма, я задумался. Вроде бы работает, вроде бы целительское... Но как-то не похоже на описанную целительскую магию.
Ну и что? Будет моя, особенная целительская магия.
Такая же непонятная для других, как и все остальные.
И в результате я с проводником — всё тем же парнишкой — отправился в болото в самом хорошем настроении. Несмотря на дождь, сырость, болото и нежить.
— Эти болота — огромные, — тихо рассказывал проводник, пробираясь по еле заметной тропинке: — Они тянутся на месяцы пути, до самых южных льдов, и в них живут страшные люди...
— И нежить, — на автомате добавил я, почуяв Сетью неладное. Наконец-то.
И началось.