— Честно говоря, не знаю, Адам, — ответила она. Они пили чай в утренней гостиной. — Он не показывался весь вчерашний день, а сегодня утром позвонил и сказал, что у него какое-то срочное дело с агентом одной из лондонских галерей. Если бы я не знала вас лучше, я бы обвинила вас в том, что вы напугали его.
— Ну, он и впрямь изрядно напуган, — рассудительно согласился Адам. — К несчастью, я мало чем могу ему помочь, пока он не испугается самого себя больше, чем боится меня.
После этого он сменил тему разговора, ибо не хотел открывать причины своего интереса к Перегрину Ловэту — тем более леди Лоре Кинтул, чью надвигающуюся смерть увидел Перегрин. Адам поболтал с ней еще час и уехал, получив обещание позвонить, если она ощутит потребность в нем — в качестве врача или друга.
В обычных обстоятельствах Адам позвонил бы леди Лоре в пятницу, но в четверг с Северного моря задул холодный осенний ветер, принесший с собой проливные дожди и сильнейшую грозу. Всего за сутки деревья на северо-восточных склонах холмов начисто облетели, а сжатые поля превратились в раскисшие болота. Ненастная погода повергла нескольких пациентов Адама из Джорданберна в тяжелую депрессию. Он проводил в клинике намного больше времени, чем обычно, поэтому Перегрин Ловэт занимал его мысли даже меньше, чем Лора Кинтул.
Профессиональный кризис пошел на спад только к утру субботы — как раз вовремя, чтобы оставить ему время на запланированные мероприятия. Буря все еще не унялась, но к десяти утра, когда Хэмфри вывел его машину со стоянки Джорданберна и направил ее на запад, небо на севере начало понемногу проясняться. Они неслись по магистрали М8 в сторону Глазго и дальше, на юг — к Фернегейру. Элегантный старый “бентли”, который Адам любил больше других своих машин, даже больше, чем “ягуара”, оправдывал свою репутацию “бесшумной спортивной машины”.
В этот день он был приглашен на ленч в Шательхиро, замечательный охотничий замок, выстроенный в начале восемнадцатого столетия для герцога Гамильтона: Адам обещал произнести поздравительную речь по поводу дня рождения нынешнего герцога. Поскольку старик был близким другом его отца, для сэра Адама Синклера визит был не обязанностью, а скорее удовольствием. То, что он выбрал из всех своих автомобилей “бентли”, тоже являлось своего рода демонстрацией своих добрых чувств, ибо и его отец, и герцог были большими знатоками старых машин.
Он предпочел бы вести сам, но, доверив руль Хэмфри, получил возможность перечитать текст собственной речи. Он также мог подкорректировать второе обращение, с которым ему предстояло выступать сегодня вечером уже в Эдинбурге на благотворительном представлении “Волшебной флейты” — это был еще один повод поручить вождение Хэмфри. Адам терпеть не мог парковаться в городе. Помимо этого, плотный график не позволял им заехать между двумя мероприятиями в Стратмурн, и поэтому Хэмфри захватил для него вечерний костюм, чтобы он мог переодеться по дороге в концертный зал. В общем, у сэра Адама Синклера, баронета, выдалась типичная суббота.
Несмотря на непогоду, мероприятие у Гамильтонов прошло гладко. В короткий просвет между дождями Адам вывел старого герцога на стоянку потыкать ногой шины “бентли” и повздыхать о золотых временах, когда они с отцом Адама гоняли на куда более старых машинах гораздо быстрее, чем делали это Адам или Хэмфри на почтенном “МК VI”. Потом, когда большинство гостей разъехались, Адама уговорили задержаться выпить, и ему даже хватило времени на то, чтобы переодеться перед отъездом из Шательхиро.
Затем ему предстояло заехать за своей спутницей на этот вечер. Она уже ждала его, и они прибыли в концертный зал как раз вовремя. Дженет, леди Фрейзер, была замужем за одним из коллег Адама по клинике, которого вызвали для консультаций в Париж. Фрейзеры жили севернее Эдинбурга, на другом берегу Фирта, и подобно Адаму являлись большими поклонниками оперы. Адам дружил с обоими Фрейзерами с детства.
Кроме того, Дженет Фрейзер была неисправимым романтиком; поэтому она безжалостно подшучивала над холостяцкими привычками Адама и вечно пыталась свести его с юными леди подобающего происхождения. Когда Адам произнес свою речь и вернулся в ложу, она несколько умерила свои старания, позволив ему целиком отдаться чарующей музыке, но позже, в интимной обстановке салона старого “бентли”, ничто уже не мешало ей возобновить свои попытки.
— Право же, ты совершенно невыносим, Адам, — говорила Дженет, пока Хэмфри вез их на север через Форт-Роуд-Бридж. — Мне всегда приятно видеть тебя в качестве провожатого, когда Мэттью уезжает по делам, но тебе нужна собственная дама. Стоит тебе захотеть — наверняка найдется сколько угодно желающих провести с тобой вечер.
Адам вздохнул и поудобнее устроился на кожаных подушках “бентли”. Он уже начинал уставать от этой игры. В принципе он не потерял надежды разделить свою жизнь с женой и семьей, однако женщина его мечты (надо заметить, достаточно взыскательной) с досадным упорством не попадалась ему на жизненном пути.
Разумеется, в этом не было никакой вины Дженет, но он все же был рад, что она не видит, насколько его раздражают настойчивые попытки вернуться к этой теме. Хотя его белый шарф и воротничок наверняка хорошо были видны в полумраке салона, он знал, что лицо его различимо с большим трудом. Она тоже была в черном, так что почти целиком растворялась в темноте, если не считать бриллиантового ожерелья на светлом треугольнике шеи под светлым пятном ее лица.