На плите возле стойки стояли два горячих кофейника, и Сьюзен, взяв тот, где было больше жидкости, налила себе полную чашку. Профессор Шоу обменялся парой слов с барменом, который вежливо кивнул и налил ему рюмку хереса.
Захватив свои напитки, они разместились в глубоких креслах. Остальная часть зала была почти пуста.
Одежда Сьюзен — светло-коричневые брюки с заниженной талией и белая футболка с красной надписью «Поло» на груди — выглядела, пожалуй, слишком стильной для обычного преподавателя. Профессор, наоборот, строго соблюдал все правила университетского костюма: фланелевая рубашка в большую клетку, темно-зеленый кардиган и слегка помятые бриджи из бурого вельвета.
— Судя по тому, как вы проводите этот вечер, нынешняя молодежь куда менее взбалмошна, чем я думал, — заметил профессор, подняв рюмку с хересом. — Чему я, разумеется, только рад.
— Увы, она по-прежнему очень взбалмошна, и не только в этот вечер. Взять хотя бы Кевина Хартмана.
— Он что, действует вам на нервы? — Профессор Шоу поднял брови.
— Нет, все в порядке. — Сьюзен покачала головой. — Он похож на молодого щенка, которого еще не успели выдрессировать. Энергии много, а девать некуда, — пояснила она, разглядывая свою чашку.
Профессор вздохнул.
— Мои представления о нормах поведения настолько устарели, что могут заинтересовать разве что историка. В наше время считалось неприличным ухаживать за женщиной-коллегой, зато браки с ними вполне одобрялись. Спрашивается, как же они могли нормально познакомиться? — с улыбкой спросил профессор.
— Сейчас дела обстоят не многим лучше. — Сьюзен продолжала рассеянно смотреть на чашку, ощупывая выпуклый герб университета. Она тихо пробормотала, как бы размышляя вслух: — Когда-то я мечтала о замужестве, но потом поняла, что брак похоронит меня заживо.
Она встряхнулась и приподняла голову.
— Вообще-то если бы какой-нибудь мой аспирант соблаговолил хотя бы всерьез сконцентрироваться на своих обязанностях, я бы от радости бросилась ему на шею. Парадокс, не правда ли? — Немного помолчав, она добавила: — Самое лучшее — это отделять свою личную жизнь от того, что происходит на работе. К несчастью, работа — единственное место, где я могу знакомиться с людьми.
— Не беспокойтесь, скоро все изменится. Просто вы еще не совсем обвыклись. Вам пришлось уехать далеко от дома, но, поверьте, вас окружают замечательные люди. Уверен, пройдет немного времени, и вы начнете мечтать об одиночестве. Кстати, как насчет всех этих научных клубов? Там что, никто не устраивает свою личную жизнь? Только наука и ничего больше? — Профессор усмехнулся, словно сказал что-то забавное. — Ладно, может, это и к лучшему.
Сьюзен слабо улыбнулась.
Ее собеседник продолжал:
— В любом случае, если мистер Хартман будет доставлять вам неудобства, дайте мне знать. У нас в отделе социальных отношений — или социальных ресурсов, не помню, как это теперь называется, — есть один крепкий парень. Он с удовольствием объяснит мистеру Хартману, как надо вести себя на рабочем месте. — Шоу подмигнул. — В конце концов, я сам могу надрать ему задницу. В наши дни это частенько практиковалось.
— Наверно, на Би-би-си снова показывали какой-то гангстерский фильм с Джимми Кэгни? — предположила Сьюзен.
— Нет, с Хамфри Богартом. Чертовски бодрящая вещь, — ответил профессор. — Между прочим, — спросил он после паузы, — как продвигается ваша диссертация?
Сьюзен глубоко вздохнула.
— Если учесть, что от Кевина нет никакого толку, то ужасно медленно. Честно говоря, я вообще сомневаюсь, что у меня хватит материала. Раньше все это выглядело гораздо основательней.
Профессор Шоу вскинул брови.
— Знаете что? — воскликнул он. — Мне пришла в голову блестящая идея. Точнее, это случилось еще утром.
Он отставил свой бокал и подался вперед, положив ладони на стол.
— В Лондоне случилась одна замечательная вещь. Я сразу подумал о вас, но потом решил, что вы слишком заняты своей работой. А теперь все складывается как нельзя лучше.
Сьюзен улыбнулась, вопросительно глядя на него.
— Вы, конечно, хотите знать, о чем идет речь? Лондонский институт древностей приобрел потрясающую коллекцию совершенно неизвестных документов, которая досталась ему после смерти прежнего владельца. Насколько я понял, в основном это работы по магии, ритуалам и мистической практике разных эпох. В институте меня попросили найти опытного специалиста. Обычно их интересует только чистая документалистика — всевозможные летописи, хроники, письма и прочие исторические свидетельства. Я бы и сам за это взялся, но сейчас у меня слишком мало времени. Поэтому лучше я отдам этот архив вам. Кстати, он как раз по вашей тематике. Вы первая познакомитесь с абсолютно новым материалом, который может пригодиться вам в работе. Заодно и мистеру Хартману будет чем заняться. А если его и это не охладит, можно переключить его внимание на ту забавную женщину — не помню, как ее зовут, — которая любит прогуливаться в нижнем белье.
— Джил Дженкинс, — кивнула Сьюзен. — Великие умы мыслят одинаково. Но я хочу узнать больше об архиве. Что вы о нем слышали?
Профессор подробно рассказал все, что ему было известно, но это только сильнее разбудило ее любопытство. Под конец он спросил:
— Вам есть где остановиться в Лондоне?
— Я собиралась каждый день возвращаться на поезде; — ответила Сьюзен.
— Могу предложить кое-что поинтересней. Впрочем, решать вам. Просто я подумал, почему бы вам не воспользоваться домом моей покойной сестры? Сначала я хотел его продать, но потом сообразил, что он послужит мне отличным прибежищем в те дни, когда я бываю по делам в городе, хотя в последнее время это случается довольно редко. В любом случае я предпочту его оставить, если это позволит мне сделать в отношении вас широкий жест.
— Очень любезно с вашей стороны, — неуверенно пробормотала Сьюзен.
— Такие ситуации всегда очень затруднительны, верно? Роскошь так же предосудительна, как и скупость. Как бы там ни было, выбор за вами. Возьмите ключи, и если вы просто на минутку заглянете в этот дом, чтобы убедиться, что он все еще стоит на месте, я буду вам благодарен. Доктор Уильямс останавливался в нем пару раз, но после него остается такой беспорядок, что мне стыдно перед уборщицей. Боюсь, придется сказать ему, что дом уже занят.
По лицу Сьюзен было видно, что она приняла решение.
— Надеюсь, я буду более приятным гостем, чем пресловутый Морж. Спасибо, профессор. Сначала вы нашли для меня отличный кабинет, а теперь еще и это. Вы просто душка. — Она с сомнением подняла бровь. — Университетская этика позволяет такие выражения?
— Я выясню это, как только попаду на одно из их дурацких собраний, — ответил профессор. — И давайте говорить прямо. Я уверен, что мы отлично поладим, но если я принимаю в вас участие, то только из-за качества вашей работы. В последний раз, когда я позволил стройным ножкам помешать моим обязанностям в колледже, Георг Шестой еще сидел на троне.
Беседа продолжалась, и Сьюзен согласилась на бокал белого вина. Профессор заказал себе красное и вернулся к теме будущей поездки в Лондон. Он ничего не мог добавить о найденном архиве, зато много знал об институте древностей и его сотрудниках. Под конец разговор снова зашел о доме.
— Лиззи никогда не обсуждала со мной свои дела, а я ее ни о чем не спрашивал. Насколько я знаю, после ее смерти — хотя она уже много лет была на пенсии — в дом заявились некие джентльмены из правительства и забрали все ее бумаги. Если не ошибаюсь, раньше она жила где-то в Хэмпстеде, но работа заставила ее перебраться поближе к Сити. А когда у нее появилась возможность переехать, ей уже расхотелось. Я думаю, вы бы с ней поладили. У вас сильный характер.
Через несколько минут бармен спросил, хотят ли они еще что-нибудь заказать, прежде чем он закроет бар. Было только начало десятого, но преподавательская совсем опустела. Собеседники решили, что пора расходиться по домам.