— А все-таки умер, — сказал Сергеев. Он забрал у Конрада камешек и принялся рассматривать его матово-алую поверхность. — Почему же Луллий умер? — спросил он. — Ведь у него был и второй компонент эликсира жизни.
— Так он бы не умер, — пояснил Конрад, — да вот беда, вздумал слово божие мусульманам проповедовать, переусердствовал в этом занятии, и его в Египте камнями закидали. Простыми, не философскими…
Разговор затих. Рабочие, наскучив ученой перебранкой, постепенно разошлись, у догорающего костра осталось всего три человека.
— Зина! — позвал Коленька. — У тебя ртуть есть?
— Нет, — ответила Зина. — А зачем тебе?
— Трансмутацию бы осуществили. Жаль… Слушай, а если из термометра добыть?
— Чтобы я из-за твоих глупостей термометр била? — возмутилась Зина. — Иди ты, знаешь куда?…
— И пойду, — покорно сказал Коленька, поднялся и скрылся в палатке. Слышно было, как он возится там, жужжит мигающей динамкой. Раздалось несколько негромких металлических ударов, зазвенело стекло, и довольный Коленька вылез из палатки.
— Вот, — сказал он, поднося ладонь к свету. На ладони лежала большая серая капля ртути, — пожертвовал для науки личным градусником. Меня мать всегда собирает так, словно в чумную местность еду. А теперь градусник пригодился. Дай-ка камень, мы сейчас эту ртуть в золото превратим, лучше рудничного.
Сергеев молча протянул камешек и включил большой аккумуляторный фонарь.
— Градусник разбил, дурак, — резюмировала Зина, но тоже пододвинулась посмотреть.
Коленька зажал камень между указательным и безымянным пальцами, а ногтем большого тихонько поскреб его. Несколько крупинок упало на ладонь. Казалось, их было ничтожно мало, но они сумели каким-то образом покрыть всю каплю, на ладони осталась пушистая горка красной пыли.
— Ну конечно! — воскликнул Коленька. — С первого раза золота и не должно быть, потому что ртуть обращается в «сверкающий красный порошок». Вот здорово!
— Фокусник… — проворчала Зина. — Эмиль Кио. В Шапито бы тебя. Припудрил каплю — и доволен. Ну-ка, пусти… — Зина наклонилась над ладонью и осторожно подула. Порошок разлетелся, осталось лишь слабое красное пятно.
— Зачем ты?! — страдальчески закричал Коленька. — Полкило золота по ветру пустила!
— Не ври ты, — Зина была неумолима. — Сам же каплю на землю стряхнул, пальцы чуть-чуть раздвинул — и все. Ищи ее среди травы.
— А почему порошка много было? — не сдавался Конрад.
— Потому, что он рыхлый и легкий. И вообще, хватит мне мозги пачкать, спать пора.
Зина поднялась и вышла из освещенного круга. Коленька безнадежно махнул рукой, потом, повернувшись к Сергееву, быстро заговорил:
— Ты-то ведь веришь? Ты же сам видел, как она превратилась. А в момент трансформации ладони холодно стало, и вообще, словно ледяным адским дыханием подуло…
— Эндотермическая реакция, — донесся из темноты Зинин голос. — Вы потише, пожалуйста, люди спать хотят.
Коленька перешел на шепот, но убежденность в его голосе все нарастала:
— Вот видишь, и наука подтверждает: реакция эндотермическая… но главное, ты своими глазами видел трансмутацию. Фома Аквинский говорит, что существует три степени достоверности: высшая, данная божественным откровением, вторая, доказанная наукой, и третья, полученная из личного опыта. Все три свидетельствуют о принципиальной возможности трансмутации.
— В писании, — возразил Сергеев, — о философском камне ни слова, мнение науки ты слышал, а что касается личного опыта, то ты лучше меня знаешь, как это делается.
В самом деле, с первого дня Коленька Конрад привлек всеобщее внимание ловким исполнением мелких фокусов с исчезновением шариков и вытаскиванием из незнакомой колоды заранее загаданной карты.
И все же Коленька продолжал убеждать.
— Слушай! — горячо зашептал он в ухо Сергееву, — ведь можно еще один эксперимент провести. Эликсир жизни! Неужели ради такого дела сто грамм спирта жалко?
— Киноварь в спирте не растворяется, — скучным голосом сказал Сергеев.
— Ну и хорошо. Не растворится камень, значит и говорить не о чем. И спирт чистым останется, не пропадет.
Сергеев, поняв, куда клонит Конрад, усмехнулся, встал с земли и пошел к технической палатке. Коленька светил ему динамкой. Сергеев отомкнул замочек, из литровой бутыли налил на три четверти в тонкий химический стакан. Осторожно, двумя пальцами опустил камень в спирт. Раздалось тихое шипение, камень исчез, а жидкость окрасилась в густой красный цвет. Коленька от неожиданности перестал нажимать на динамку, свет погас.