- Ты...
Даже для Темпестаса это было уже слишком. Дитетрахромовые (в переносном значении) нервы были одним из его главных качеств, но такое заставляло их трещать по швам. Странные звуки начали раздаваться повсюду, дезориентируя штурмовика. Скрежет, шорох, капание, шипение и стоны шли со странной амплитудой и постоянно меняющейся периодичностью. Его глаза пытались уловить хотя бы одно движение, но окружение над ним будто смеялось. Но это оказалась только псевдо-прелюдия. Тихий скрежет справа развернул саламандера и драббагик извергнул пламя выстрела. Дробь вспорола тень, проскользнувшую между стенами, не нанеся ей вреда. Передернув затвор, Темпестас почувствовал на себе вызывающий тряску потусторонний взгляд. Такое чувство могло возникнуть только от полных ненависти и ярости глаз, чей владелец хочет лишь утолить жажду крови, зависти или мести. Со стынущей в жилах кровью, парень резко обернулся. Страх и недоумение внезапно сменились шоком и удивлением. Пальцы задрожали, а ствол “Сциллы” опустился, издав тихий гудящий гонг. Силуэт возле угла коридора был немного сгорблен, низок и приваленный на бок. Но тем не менее, на его лице блестела кривая улыбка, способная повергнуть в ступор, даже закаленного бойца.
- Быть не может... Как? – только и вырвалось у дворянина.
Курсе моргнул. Ему мерещилось странное движение, происходящее в буквах на поверхности комнаты. В отличии от остальных, он прекрасно их различал и это его пугало. На глаза попадали разные слова из древности, которые складывались в происшествия и исторические события, случившиеся тысячи поколений назад в определенных местах мира миров. Стараясь смотреть только вперед, он медленно шел и пытался игнорировать отвратительные записи, тянущиеся к его глазам. Проникающие сквозь уши, отзвуки минувших дней заставляли видеть ранее неизвестные или утерянные в лете прошлые свершения. Полные боли войны, рвущие страны, опустошающие земли и разбивающие семьи, яркие восстания, поднятые во имя Высших Идей, жестоко подавляемые пустолицими силовиками, пущенными как псы на беззащитных гражданских разжиревшим тираном, кровавые геноциды, ведомые только жаждой обогащения, похоти и амбиций, хорошо скрытые под масками напыщенного благородства, поддельной доброты, лицемерного милосердия и предательской дружбы, подогреваемые жесткой пропагандой со стороны агрессора. Столь гнетущая атмосфера в довершение с сошедшими с ума высеченными на металле словосочетаниями, специально деформирующимися и прыгающими, как бактерия в центрифуге, давила сильнее гидравлического пресса на максимальных отметках. Во время отдыха, Мортем его обучал использовать энергию ядра внутри его тела и вливать в заклинания искусства эн-мана. Направив знаком поток чистой силы в виски, Курсе облегченно почувствовал как кошмары стали отступать. Но расслабился он слишком рано. Его ноги ощутили пронзающий холод, исходящий где-то снизу. Украдкой посмотрев назад, он почувствовал животный страх. В темной части прохода, через который он прошел блестела пара зеленых, налитых ядом и кровью глаза устрашающего существа, полностью заслонившего коридор. Наполовину сломанная и изогнутая улыбка озарила кошмарное лицо, и начала неуклонно приближаться, стуча по полу тонкими лапками.
Мисертас находил окружающие надписи очень и очень интересными. Ему, как персоне с пристрастием к книгам, было интересно узнать назначение всех высеченных тут слов. Но также он ощущал еще что-то. В свете его фонаря стены блестели, как зеркала, создавая эффект двойного отражения. Такая чистота была очень не характерна для столь древней посудины, а если взять к сведению его титанические размеры, то вероятность что местные каждый день занимаются тут уборкой, была критически низкой. Краем глаза, ламиит заметил как некоторые слова поменялись местами и образовали новое сочетание. Внезапно, от этих надписей пошли трещины, распространяясь на всю округу. Сколопиды моментально оказались в руках парня, готовые к бою. Не выдержав давления, стены-зеркала лопнули и распались, но не наружу, а внутрь. Обстановка сразу же резко изменилась – длинные тени созданная фонарями сколопидов стали странным видом изменятся и извиваться как живые. Отражения также начали деформироваться. Внешность Мисертаса в зеркальной стене принялась меняться и двигаться, неподвластна своему настоящему владельцу. У отражения тело мутировало и превратилось в частично отличное от тела ламиита по характеристикам, хотя принадлежность к его расе осталась прежней. Из-за плохого освещения парень не мог нормально разглядеть, но некоторые детали он все-таки определил. Это тоже была ламия, но немного длиннее его, тоньше в талии и плечах. Длинные волосы неопределенного цвета спадали на сгорбленную спину, с очень уж неприятно выделяющимися позвонками. Словно проснувшись, ламия в зазеркалье откинула голову и тихо засмеялась. Этот смех был настолько хорошо знаком Мисертасу, что он чуть не выронил из вспотевших рук сколопиды от ужаса. Нечто начало медленно приближаться к зеркалу с той стороны, шатаясь из стороны в сторону.
Мортем категорически отказывался верить в увиденное. Такое просто не могло быть по-настоящему! Перед ним стоял молодой драконер с бурой чешуей, карими глазами, каштановыми волосами и резкими чертами лица. На нем покоилась немного грязная рубашка и порванные коричневые брюки из композитной ткани. Во взгляде читалось веселье с примесями безумия.
- Жедан? Ты же погиб при Внезапной Жатве. – заявил Мортем, очень внимательно наблюдая за новоприбывшим. Парень помахал одной рукой в приветствии:
- Давно не виделись, Мортем. Было очень больно, ведь это твоя сабля отправила меня в Поток. – после этих слов на горле бурого драконера появилась секущая рана, а из уголков губ потекли струйки крови.
- Я видел твой труп и проверял пульс, даже стоял рядом, когда тебя сжигали в крематории. Как ты выжил? – множество вариантов развития тех давних событий снова проснулись в памяти инженера. Ни одно не подходило для того, что он видел перед собой.
- Так, мой любимый, так. – Из щеки драконера с отвратительным чавканием вылезла еще одни голова, продолжив разрез по шее внизу. У нее были блондинистые волосы, серая чешуя и пепельные глаза. Увидев это, у обсидианового драконера еще сильнее нахмурился.
- Секафа.
- Привет, моя первая любовь! – рты драконеров слились в один, и двигались синхронно. – Ты стал еще красивее, с тех пор как мы... разлучились.
- Я убил тебя в поединке. Я сам видел, как твое тело истекло кровью”
- А по чьей вине, то? – это не было вопросом, и сказала его не девушка Секафа. Из подбородка Жедана полилась кровь и появилась еще одна голова. Шатеновые волосы и зеленые глаза блестели в потеках красной жидкости. – Ну привет, ублюдок.
Третья пара глаз блестела ненавистью и желанием мести.
- Даже ты? Орега, тебя ведь разорвало зажигательно-осколочной гранатой.
- Дааа... – а вот этот голос вселил в бывшего палладина вопиющий ужас. Из виска бурого драконера, полностью закрыв левый глаз, появилась совсем маленькая драконерка, с темной прической и глазками. Она печально улыбалась:
- Ведь это был ты, кузен. – окончательно потеряв интерес к происходящему, Мортем резко прицелился и мягко зажал курки обоих пистолетов. Кровь и внутренности залили весь коридор, когда четырехглавая туша упала оземь. Но потом она начала медленно подниматься, игнорируя отсутствие важных для этого органов и суставов. После беспорядочной стрельбы, тело было практически выпотрошено. У Секафы оторвало половину челюсти, Жедану расплющило нос, Орега получил широкую дырку во лбу, девочке снесло четверть черепа.
- Зачем нас убивать, если можно присоединиться и снова подружится. Давай, иди сюда. – заговорил монстр всем ртами и голосами вместе. Из рваных ран появились дополнительные ноги и руки, на замену оторванным и покалеченным. Драконер резко повернулся и бросился в противоположном направлении, прекрасно понимая что не уничтожит порождение темнейших воспоминанием прошлого.