Да, Селми называл Оливию на людях дочерью, но никогда, за все эти годы, пока девочка жила в его доме, не чувствовал к ней ничего, даже отдаленно похожего на родственные чувства.
Оливия его раздражала. И он ничего не мог поделать с собой, мечтая, как можно раньше и выгоднее отдать девчонку. А когда этот шанс выпал, Селми не находил себе места от счастья. И вот, в шаге от желанной цели, вдруг это происшествие. Сэр Уильям подозревал, что стоит ожидать неприятностей. Ведь он слишком хорошо знал дочь своей супруги.
И вот теперь ему кажется, что подозревал не зря.
В поместье Манлеев его ожидало горькое разочарование всей жизни. Девица Оливия пропала. А ее подруга, леди Алиса, только стояла и на все вопросы хлопала ресницами. Не дать, не взять тупая курица. Конечно, он не мог так выразиться в присутствии ее родителей, но мысленно отругал девчонку за то, что позволила его падчерице исчезнуть.
— Вчера вечером леди Оливия не спустилась к ужину, — леди Манлей покосилась на дочь. — Алиса передала нам ее извинения и объяснила, что вашей дочери, сэр Уильям, сделалось немного дурно, якобы от волнения.
— От волнения? — он пересек просторную гостиную широкими шагами, понимая, что вожделенное счастье и признание ускользает из рук песчаной змейкой. — Да Оливию тяжело заставить волноваться.
— Уильям! — попеняла ему супруга. — Ты несправедлив. Девочки нет. Она сбежала из-за нас. Мы слишком надавили на нее с этой свадьбой. И лорду Блеквуду стоило сначала поухаживать за Оливией, как это принято в нормальном обществе.
— Вот и сама скажешь об этом Блеквуду, — разъярился Селми.
— Она оставила вам письмо, — Алиса шагнула вперед и протянула белый конверт леди Селми. Та, оглянувшись на мужа, приняла его. Но открыть не успела. Уильям быстрыми шагами подошел и отнял конверт, вскрыв его в нетерпении без ножа. Развернув белый лист, испещренный ровным подчерком падчерицы, он начал читать, бледнее и краснея попеременно.
— Неблагодарная! — дочитав, он вернул письмо жене. — Вот, полюбуйтесь! Какой позор! И что я теперь скажу лорду Блеквуду? Боги! — он присел на софу, запустив пальцы в короткие волосы. Внутри у мужчины бушевал ураган. Мысли словно взбесились. Он понимал, что следует отыскать беглянку и как можно скорее, пока не приехал ее жених и не узнал о побеге. Тогда им всем не поздоровится. Вдруг Блеквуд передумает жениться? И тогда прости прощай все его чаяния!
— Куда она отправилась? — он резко вскинул голову, так, что ощутил боль в затылке. Уставился на Алису Манлей, хмуря брови. — Вы же знаете, леди Алиса. Вы ее самая близкая подруга!
— Я не могу ничего вам сказать. Я связана магической клятвой! — проговорила девчонка нагло и Уильям поднялся, чувствуя, как ярость наполняет все его существо, пульсируя в висках, ища выхода.
О, была бы эта Алиса его дочерью, уже как миленькая рассказала бы все и плевал он на клятву. Но родители девчонки окружили свою наследницу и смотрели на него волками, будто предупреждая не делать глупостей. Но он и не думал ничего портить. Но не спросить просто не мог.
— А что леди Оливия написала в письме? — спросил лорд Манлей и леди Селми, всхлипнув, ответила:
— Чтобы не искали ее. Что она не желает становиться женой лорда Блеквуда! — женщина села на софу, до нее облюбованную сэром Уильямом, прижала к груди письмо и простонала: — Что же теперь с нами будет? Какой позор! Благородная девушка сбежала из дому!
— Главное не то, что она сбежала. Главное — от кого! — поправил супругу Селми. — Но я не собираюсь все оставлять так как есть. Мы ее найдем и вернем. И она станет женой лорда Блеквуда, иначе нам не избежать его гнева! — он снова с укором взглянул на притихшую Алису и обратился к жене. — Пойдем, дорогая. Стоит как можно раньше начать поиски, пока не стало поздно.
С Манлеями Селми раскланялись чопорно и холодно. Алиса не пошла провожать гостей, чувствуя перед ними вину. Но и выдавать подругу она не собиралась. И тому причиной была вовсе не магическая клятва. А нечто большее, связавшее их.
Дилижанс мы остановили спустя полчаса прогулки по лесу. Мой новый знакомый, оказавшийся таким полезным, сделал попытку заплатить за нас обоих монетами, что остались в кармане его камзола, но я, помня о том, что теперь являюсь мужчиной, поступила соответственно. Настоящий мужчина никогда не позволит, чтобы за него платил кто-то другой. И мне следовало продумывать любое свое действие, чтобы не быть раскрытой.
В салоне, душном и теплом, я уснула и проспала, несмотря на качку и ухабы, до тех пор, пока не проснулась от прикосновения мужской руки к своему плечу.