ГЛАВА 6. Костяная магия
Лорд Алдрак видел мое первое выступление в королевском совете. Наблюдать за собой со стороны было немного странно, зато теперь я точно знала, что в тот час не была похожа на испуганного цыпленка. Министры хотели, чтобы королевство отдало в аренду наши месторождения соседним княжествам, раз уж мы сами не могли заниматься освоением, но я всех убедила, что сиюминутная прибыль обернется большой потерей в будущем. Я подготовилась к этому выступлению, собрала сведения и нарисовала наглядные плакаты, но самой моей большой победой стал даже не отказ отца подписать договор о совместных разработках, а то что я смогла привлечь внимание министров Таравии, заставила себя выслушать и понять. Однако я привлекла внимание не только лордов, черный дракон тоже был удивлен.
Настал и мой черед удивиться. Я и подумать не могла, что у лорда Алдрака так много воспоминаний обо мне. И столько эмоций! Особенно неловко было узнать, до чего же ему было неприятно смотреть на меня упавшую в траву и слегка так придавленную Сейдраком.
— Я не назвал бы те эмоции неловкостью, — мрачно произнес черный дракон.
— Вы читаете мои мысли!
— А еще я сейчас смотрю вашими глазами, так что не отвлекайтесь от цели.
Оформившись в шар, скверна, покинувшая тело Оллина, устремилась в небо. Драконы ответили прыжком через портал и стремительной трансформацией. Теперь я сидела на спине лорда Алдрака и чувствовала себя на вершине мира. В кои-то веки все совпало: таинственная загадка, ответ на которую нам предстояло узнать, и дракон, готовый меня отнести навстречу приключениям, и…
— Лориана, я ещё здесь, — сердито и немного ворчливо произнес лорд Алдрак.
Εго задевало, что его дракон мне нравился больше, чем он сам.
Перед глазами промелькнуло суровое лицо, зеленые глаза, в глубине которых мелькали языки пламени, а от осознания, что я совсем небезразлична этому мужчине, голова шла кругом и…
— Совести у тебя нет, — тихо и как-то обреченно произнес черный дракон.
— А вы не подслушивайте, — хмыкнула я, ни капли не смущаясь.
Кровь бурлила от предвкушения, сейчас меня не смутил бы даже голый Сейдрак…
Дракон подо мной зарычал, давая понять, что жаждет услышать подробности. Ещё чего! У всех искателей есть свои секреты. Но видение с Сейдраком надо обсудить, подобрать правильные слова и намекнуть, что не каждое видение сбывается.
— Нет. Не нужно ничего обсуждать. Сейдраку будет неприятно.
— Спасибо, что проявляете аботу, — язвительно бросила я.
— Иначе и быть не может. Он — мой сын.
Настал черед других драконов порыкивать от возмущения. На их месте я бы вообще рот не открывала. Свой шанс на воспитание Сейдрака и лорд Снодрак, и леди Калидра упустили. Неважно, какими были обстоятельства, толкнувшие их на этот поступок, Сейдрак не из тех, кто легко прощает предательство. У него-то и с любовью огромные проблемы…
— Зато у меня с ней полный порядок. Желаете обсудить? — вкрадчиво поинтересовался черный дракон.
— Нет! — испуганно прокричала я.
— Тогда постарайтесь сосредоточиться исключительно на цели!
— А вы не подслушивайте, — фыркнула я и, присмотревшись к шару, объявила: — Кажется, он снижается. Так странно, он точно знает куда лететь. Что-то его притягивает…
— Вариантов не так много, — тихо прорычал лорд Алдрак.
Мне оставалось лишь молча согласиться — мы давно летели над Пустошью.
Скверна и костяная магия оказались связаны. Леди Калидра, опытный ритуалист, ощущала скверну, как невиданную концентрацию магической энергии. Каждая смерть найденыша создавала энергетический всплеск, который утекал в Пустошь.
— И вы не замечали? Никто не почувствовал?
Как ни старалась напоминать себе, что говорю с драконами, способными вернуть меня в академию щелчком пальцев, возмущение все равно было сильнее благоразумия.
Да я устала быть благоразумной! Каждая смерть была внесена в архивные записи скупой строкой. Одна строка — одна жизнь.
— Я чувствую прямо сейчас. Вам от этого легче? — язвительно произнес лорд Снодрак.
— У драконов Эльгара нет союзников в Пустоши. Вы высылаете в нее предателей…
— А вы предлагаете подружиться с костяными драконами? — в рыке лорда Алдрака отчетливо звучал смех.
Но я не понимала, над кем он смеется. Надо мной? Или над своими сородичами?