В городе действует уже полная десантная дивизия, части военно-морского спецназа, не меньше полка из командования специальных операций, еще какие-то части перекрывают пути отхода, есть и жандармерия — тоже не меньше дивизии. Террористов планомерно оттесняют к горам, где все склоны простреливаются, где все перевалы уже оседлали десантники, и где им не будет выхода кроме как сдохнуть. Но террористы сопротивляются — и, черт возьми, сопротивляются хорошо….
Нас осталось пятеро — всего пятеро, экипаж и плюс еще один человек. Подранены все, но никто и не думает уходить. Потери кстати низкие на удивление для городских боев, кто был, тот подтвердит. Но дело в том, что у нас нет как таковых штурмовых задач, типа: к восемнадцати ноль-ноль занять такое-то здание. Мы просто воюем как можем — одного за другим выбиваем снайперов, гранатометчиков, пулеметчиков, расчеты ПЗРК — убиваем пока не убили нас, обескровливаем противника. Нас все равно больше, это наша земля, за нами — огромная Россия — и значит, мы победим.
Тела Чижика и еще одного десантника отправили сразу же, остальных за эти дни потеряли трехсотыми — тоже уже отправили. Из разбитого бронетранспортера достали "оружие выживания" — здоровенную однозарядную винтовку, калибра 14,5, стреляющую патронами, подходящими к пулемету от БТР. Так вот сейчас и работаем — я как командир и разведчик, два человека расчет и два человека — прикрытие. Схема простая — я иду вперед, глушу, где могу из бесшумной снайперской винтовки, если не справляюсь — тут начинает работать уже ПТР. Пуля калибра 14,5 пробивает все укрытия, за какими могут скрываться боевики — стена дома, остов сгоревшей машины. По оба фланга от нас работают десантники, впереди — кажется свои, моряки — но не уверен. По флангам мы опознались, договорились друг по другу не стрелять, по фронту — на связь выйти не удалось, почему то молчат. Может, радиомолчание соблюдают…
Сейчас мы занимаемся снайпером — уже полчаса. Хитрый, гаденыш, один раз уже вывернулся. Самое плохое — что теперь он знает о нашем присутствии и нам предстоит снайперская дуэль. Но делать нечего…
Интересно, где он падла такая засел? Последний раз работал десять минут назад — но так толком и не засекли откуда. Проспект, б… Верней, не сам проспект, а небольшой проулок от него, ведущий к группе высотных домов. На самом проспекте десантники, а здесь пока — только мы. Передовая группа, разведка, эта территория еще незащищенной считается. Позицию он, конечно же, уже сменил. Может и вообще ушел. Тихо то здесь как. Стреляют и справа и слева, а здесь, в этом проклятом закоулке, куда мы и завернули то в общем случайно — тишина, мертвая тишина. Может, потому что здесь и вправду притаилась смерть…
Жуткие бои в городе выявили, помимо сильных сторон и много слабостей нашей армии. Например: куча разведывательных беспилотников — и ни одного ударного. В итоге — завалили два «Громовержца» — оба удалось посадить с большими или меньшими потерями, два транспортника, несколько вертолетов. Даже сегодня пуск Стингера видел, хоть и единичный. В общем — ПВО района мятежникам удалось организовать — без вопросов. До сих пор без поддержки воюем.
То, что с бомбой произошло — вообще ни в какие рамки не укладывается. Всем раздали дозиметры — но, убедившись что радиации нет все их сразу выбрасывали — не дай Бог выдаст писком или чем-нибудь еще, треском каким-нибудь. Но все равно — когда взрыв одного устройства вывел из строя военную машину целого региона — это самое настоящее ЧП, за это не погоны — за это головы снимать надо…
Думаю думы — а дело тоже делать надо. Поднимаюсь по лестнице — тут основным — лифт, поэтому лестничная клетка узкая и неудобная. Естественно не пешком поднимаюсь — а ползком, на брюхе, избегая оконных проемов. Последние дни только так и передвигаемся — больше на брюхе, чем ногами. Пистолет в руках, винтовка за спиной…
Кстати, винтовку я себе раздобыл знатную, Эрму сдал на стадионе как трофей. А взамен теперь у меня — финская винтовка «Лев», та же самая СВД, только с тяжелым спортивным стволом, регулируемым прикладом и германской оптической системой, прицелом, совмещающим в себе дневной и ночной каналы. Ну и тактический глушитель, куда же без него. Финны вообще то лучшие в России патроны делают, а то и в мире как многие считают — но и винтовки тоже собирают ограниченными сериями…
Третий этаж. Четвертый…
В отличие от соседних этот дом — тот, в котором я сейчас нахожусь — пострадал от обстрелом и пожаров на порядок сильнее. Может, потому что стоит так, что с него можно бить напрямую с проспекта, может — еще почему. Не знаю…
На пятом этаже дверь выбита взрывом — не выломана — а именно выбита взрывом. Значит, мне сюда…
— Мы на позиции!
— Затихаритесь до команды!
— Принял!
В квартире темно, пожара тут не было, но было видно, что сначала отсюда в спешке уходили хозяева, а потом ее еще и пограбили всласть. Не знаю, почему именно эту, может по наводке. Несмотря на то, что со всех сторон меня прикрывают стены, передвигаюсь все равно ползком — так уже привычнее. А квартира то большая…
Кухня? Балкон? Просто окно?
Открытые шкафы, перевернутая мебель, разбросанные в беспорядке на полу вещи. Жирный черный след ботинка, раздавленный пластмассовый детский пупс в цветастом, скорее всего сшитом своими руками сарафанчике. Мертво щерящийся острыми зубами осколков кинескопа большой телевизор в углу…
Просто окно. И не просто окно — а окно в большой комнате, где целых два окна, такая она большая. Пристроился, достал небольшое зеркальце на ручке осмотрелся. Потом по полу прополз на другую сторону — чтобы не стрелять оттуда, откуда смотрел…
— Готов. Давайте!
Раскатисто бухает ПТР — как щелчок кнута пастуха, только на два порядка громче — и тут, здание напротив разражается настоящим свинцовым градом — прямо по засеченной позиции свинцовой плетью хлещет пулемет…
На то, чтобы прицелиться уходит меньше секунды — три выстрела через окно, один за другим, прямо в плюющийся смертью пулемет, в тех, кто рядом с ним — и я падаю на пол, уходя от ответного огня…
Теперь ноги…
Едва успеваю выползти в коридор — как там, где я только что был хлопает разрыв — подствольник! Осколки врезаются в стены, злобно визжат, негодуя что все напрасно и я уже ушел оттуда. Кто-то остался в живых — пулеметчиков я снял, это я точно знаю, но остался жив снайпер и кто-то еще с подствольником. Это получается, как минимум четыре человека — снайпер, автоматчик и пулеметный расчет — ценный, видать снайпер, что его так прикрывают.
Хлопает внизу, два раза точно также…
— Доклад! — всполошился я
— Имеем тяжелого трехсотого!
Твою мать… Этого то я и опасался — недооценили. Думали, снайпер, максимум один человек на прикрытии — а про пулемет и не подумали…