— Шайтан…
Карим лежал на спине — только так на этой узкой, осыпающейся в пропасть тропе можно было занять позицию и точно выстелить. Он рисковал — незнакомая, гористая местность, даже выстрел может вызвать в такой местности камнепад. Перед собой он держал пистолет, дуло курилось дымком. Абдалла перевел взгляд ниже — там, в машине, в поворотном круге на котором был установлен Виккерс оплывал кровью Саид. Он обнимал стальное тело пулемета, стараясь не выпустить его из рук, цепляясь за него так, как будто от этого зависела его жизнь. Ребристый ствол пулемета смотрел куда то вверх, в голубое, без единого облачка небо…
— Пошли вниз — Карим был краток
Спускаться вниз было ничуть не проще, одно неверное движение и в лучшем случае ты пролетишь несколько метров, разбившись о камни дороги. В худшем — ты промахивался мимо узкой каменной полосы — и стометровой глубины ущелья, на дне которого весело плескалась вода ручья ждало тебя…
Когда они спустились, Саид уже умер и спрашивать было не с кого.
— Зови своих.
Абдалла крикнул особым, гортанным криком — это был сигнал держащим кафира и все окрестности на прицеле малишам, что можно спускаться, внизу — безопасно.
— Что произошло, эфенди?
— Еще бы секунда — и он расстрелял бы нас из пулемета. Он понял, что мы его подозреваем. Если бы он приехал один и сказал бы, что на нас напали душманы или правительственные войска — караван бы встал и это позволило бы правительственным войскам успеть окружить караван-сарай и захватить оружие. Ты видишь, куда направлен ствол?
Абдалла посмотрел на своего соплеменника так, как будто он первый раз в жизни его видел.
— Как ты это понял?
— Очень просто. Он учился в Кабуле — скорее всего его там и завербовала охранка короля. Он единственный такой. Второе — я хорошо знаю местность. Эта дорога ведет в никуда, а со стороны Пакистана сюда нет надежного прохода — твой отец никогда не назначил бы встречу именно здесь. И третье — я ни в чем не был уверен — хотя и подозревал что дело тут не чисто, должен же был узнать король о грузе от кого то? Вот и я придумал для всех испытание — Сауд его не прошел.
— Собака…
— Нет времени на месть. Не мсти мертвым — мсти живым Выбросим его — и надо возвращаться. Скорее всего — где то здесь нас уже ждут и чем быстрее мы уйдем отсюда тем лучше. А королевские войска будут дать сигнала от Саида — они ведь не знают, что он мертв и до получения сигнала вряд ли тронутся с места. Так мы выиграем время. Садись за руль.
Ночь на 23 июля 1996 года. Белфаст, Северная Ирландия
Несмотря на то, что на улицах уже была непроглядная темень — Особый отдел не спал. Почти во всех окнах горит свет, мест на стоянке нет, у солдат на чек-пойнте автоматы в руках и нацелены тебе в лицо. Скверное дело, значит и точно что-то дерьмовое случилось. Очень дерьмовое.
Мэрион я завез по пути домой — она снимала крохотную квартирку вместе с подружкой. После чего — сорвался сюда, ответим, что на улицах выставляются усиленные патрули, такие же как в день независимости Ирландии. Меня многие знали, особо и не проверяли. У одного знакомого сержанта остановился, высунул в окно руку.
— Пит, что за хрень творится? Меня с выходного дернули…
— Не знаю сэр… — сержант огладил пшеничные усы — я бы сам рад сейчас дрыхнуть в койке, вместо того, чтобы трясти своей задницей по улицам. Я думал, вы знаете…
Вот и вся информация…
На парковке мест не было, припарковался на выезде — а что было делать. Перед тем как идти в здание — проверил Браунинг — на месте. Предчувствие было совсем хреновое…
Основную толпу сотрудников отдела я встретил, когда они шли вниз. Получается, совещание уже закончилось.
— Эй, Алекс, ты какого хрена на совещании не был?
— Такого, что у меня сегодня законный выходной! — огрызнулся я
— Тогда тебе повезло. Мы по крайней мере занимались сейчас групповым сексом — а тебя поимеют индивидуально. Готовься.
— Вазелин дать?
— Для своей задницы прибереги. Что случилось то?
— Лондон взорвали.
— Сильно?
— Уже сейчас более пятисот погибших. Завалы только начали разбирать.
Ё мое…
— Какие вводные?
— Как обычно — когда ничего не понятно. Трясем агентуру, шарим по всем местам, где собираются эти придурки из "Свободной молодежи", "Прямого действия против наркотиков". [все это — названия «крыш» ИРА, организаций, в которые ИРА вербует молодежь. Существуют в реальности]
— Ты думаешь, что у пацанов лет двадцати хватило ума взорвать Лондон?
— Нет, я думаю, что так моя задница подвергается меньшему риску словить пулю. Вот и все…
Помещение, где обычно проводили «брифинги» — большой зал с обшарпанными стенами, небольшой кафедрой, похожей на университетскую, диапроектором и экраном, было как и всегда пропитано смесью запахов курева и кофе. Курили здесь все несмотря на строжайший запрет купить в здании, а кофейный автомат, в который раз в пару дней загружали здоровенные брикеты "Ирландского ликера", и который вполне мог плюнуть тебе кипятком на руку, стоял прямо у двери. Стулья — как это всегда и бывает после большого совещания, стояли в полном беспорядке, недопитый кофе в стаканчиках стоял на полу.
— Суперинтендант, сэр… — я обозначил строевую стойку, чтобы не огрести сходу…
Суперинтендант Малькольм Риджвей поднял голову — до этого он сидел за столом, охватив голову руками. Перед ним стояли в ряд три полупрозрачных стаканчика с кофе, судя по отсутствию парка уже остывшим. Один полный, один почти пустой и один пустой.
— Кросс… Ну как выходной?
— Сами понимаете, сэр…
— Понимаю… — суперинтендант видимо пар уже выпустил, и сил на ругань у него не оставалось — теперь выходных долго не будет. Ни у кого.
— Что произошло?
— Что произошло… — суперинтендант взялся за трубку и начал набивать ее табаком, уминая золотистое крошево в черное, прокуренное жерло трубки большим пальцем — произошло то, что центр Лондона взорван или обстрелян. Скорее даже второе.
— Обстрелян, сэр?
— Вот именно, Кросс. Обстрелян. Или того хуже — разбомблен.
Я подхватил стул — недавно раздолбанные деревянные заменили на новые легкие офисные из металла и пластика — уселся в первом ряду. Не укладывалось в голове.
— Вы хотите сказать, что это дело рук ИРА?
— А чьих еще? Слушаю предложения, если они будут — я буду очень рад. Но пока — кроме как ИРА больше некому. Значит — отвечать за все будем мы.
— Говорят, что пятьсот погибших…
— Больше. Уже сейчас понятно — больше, причем не все завалы разобраны. Первый удар по Даунинг стрит десять, потом просто били по центру. Непонятно даже сколько взрывов произошло, говорят о нескольких десятках.
— И все валят на нас?
— А на кого? Четырнадцатое управление как всегда отмажется, у МИ-5 есть покровители на самом верху, да и функции у них особо не определены, они действуют в режиме секретности. Скотланд-ярд, центральное управление — а они-то тут при чем. Лондонская полиция тоже отмажется. И получается, что проследили подготовку террористического акты — мы. Особый отдел.
— Сэр, МИ-5 впрямую занимается борьбой с терроризмом, а четырнадцатое управление как раз и создано специально под Северную Ирландию. И с момента создания его штат увеличился на порядок. Если нужна чья-то голова — то их голова подходит в самый раз.
Суперинтендант ничего не ответил — просто махнул рукой, безмолвно говоря — "сохранить бы свою"…
Внезапно мне стало жаль этого человека, открытого, земного и сурового. Он тянул лямку и служил этой стране всю сознательную жизнь, сначала в полку Шотландских стрелков, потом в полиции. Он добровольно пошел на самый опасный участок работы, он знал, что Белфастская бригада приговорила к его к смерти, он уже пару лет не видел свою семью, потому что привозить их в Ирландию было смертельно опасно. Он жил в Армаге, в казарме, его семья жила в другой такой же казарме, где то по ту сторону залива. Он никогда не умышлял против России, ему наплевать на все политические интриги. Но свое место он не сохранит — потому что рано или поздно меня раскроют. Успею я уйти или нет — это другой вопрос — но ему головы точно не сносить. Начальник человека, несколько лет действовавшего против Британии, совершившего ряд особо опасных государственных преступлений. За такое нигде, никого и никогда не прощали.