Доктор Легг, столь мастерски проведший исследование конфуцианской литературы, похоже, имел предвзятое мнение относительно позиции Конфуция в религиозных вопросах. Доктор Легг зашёл так далеко, что заявил, будто Конфуций был нерелигиозным человеком, если не атеистом. Однако подобное утверждение трудно согласовать со словами Мастера, сказавшего (см. 3:13 и 14:13)[231]: «Провинившемуся перед Небом уже некому молиться».
Использование слова «Небо» в качестве синонима «божества» всегда было широко распространено в Китае и может лишь косвенно выражать философскую концепцию божества — вполне почтительную, но философскую, а не теологическую. К тому же доктор Легг обвинил Конфуция в недостаточной вере в будущую жизнь. Это было бы практически невозможно для человека, посвятившего свою жизнь восстановлению и сохранению древней культуры Китая. В одном месте Мастер сказал, что духи не внемлют клятвам или обязательствам, не являющимся добровольными. Его преданность «И цзин» должна избавить память о нём от позорного клейма материализма. Он тщательно исполнял все обряды паклонения богам и почившим предкам, считая, что они присутствуют на подобных церемониях.
Верно также и то, что, хотя Конфуций и был последовательным теистом и верил в бессмертие человека, его главной целью было достижение совершенной добродетели в нынешней жизни. Он полагал, что такая линия поведения обеспечивает будущее положение и является насущно необходимой. Более чем за пятьсот лет до рождения Иисуса Конфуций вывел золотое правило (15:23): «Я не хочу поступать по отношению к людям так, как не хотел бы, чтобы они поступали по отношению ко мне».
На рис.: Конфуций, принимающий отчёт о мудром управлении делами государства Вэй.
Конфуций разговаривал не только с принцами и правителями, но и с самыми простыми и скромными из людей. Развивая великое учение, он пропагандировал семь ступеней, по которым человек может подняться до высшего состояния. Вот эти ступени: исследование вещей, завершённость знаний, искренность помыслов, очищение сердца, воспитание личности, упорядочение семьи и управление государством. Такой кодекс, хотя он, возможно, и не является теологическим, вряд ли можно критиковать за недостаток религиозного смысла.
Мастер говорил (1:6): «Юноша должен дома быть сыном, а вне дома — почтительным к старшим. Он должен быть серьёзен и правдив. Он должен быть переполнен любовью ко всем и искать дружбы с хорошими людьми. Когда у него есть время и возможность — после исполнения всего того — он должен употреблять их на благопристойные занятия».
Мастер говорил (2:1): «Тот, кто осуществляет управление, руководствуясь своей добродетелью, сравним с северной полярной звездой, которая занимает своё место, а все звезды поворачиваются к ней».
Мастер сказал (2:4): «В пятнадцать лет я посвятил себя учению. В тридцать я твёрдо стоял на ногах. В сорок у меня не было сомнений. В пятьдесят я знал предопределение Неба. В шестьдесят моё ухо было послушным органом для восприятия истины. В семьдесят я мог следовать желаниям своего сердца, не переходя границы правильного». Мастер сказал (2:14): «Высший человек широко мыслит и не фанатичен. Жалкий человек — фанатик и не вольнодумен». Мастер говорил (2:15): «Учение без мышления — напрасный труд; мышление без учения опасно».
Несмотря на то что многие князья почитали Конфуция, ему становилось всё более очевидным, что основные принципы его доктрины не будут общеприняты в его время. По этой причине на шестьдесят седьмом году жизни он окончательно удалился в своё государство Лу, где основал школу, завоевавшую большую известность. Он сделал такой выбор, а не последовал совету некоторых своих учеников, которые рекомендовали ему уединиться в каком-нибудь далёком горном местечке и стать отшельником. Он решил оставаться учителем в миру и создал официальную систему обучения, заявив в защиту своего решения следующее.