Мама рассказывала, что очень долго привыкала здесь жить. Каждому ж надо спросить, как ты здесь оказалась. А мама вообще ни разу не строитель, она не могла сказать, что, вот, помогли ей с комнатой, за её швейные способности помогли, в благодарность. Мама не может сказать: я – уникум, меня вот так ценят. И поэтому мама отмалчивалась. Слухов ходило много, за глаза её (а иногда и в спину) как только не обзывали. Но маме тогда было всё равно, она с утра до вечера пропадала на работе в доме моделей, а после работы шила халтуру той начальнице из министерства, которой была обязана, обшивала всю её семью и всех знакомых этой начальницы.
Июнь − время выпускных платьев. Мама дипломатично называет большинство заказчиц «полными», или «большими», или «крупными». На выпускном всем охота хорошо выглядеть и платьем понтануться, если больше нечем. И даже если ты королева красоты с идеальной фигурой, тем более хочется всех ещё и платьем ошарашить, уничтожить, убить − чтобы все остальные почувствовали себя уродами в платьях с китайских сайтов и до конца жизни вспоминали настоящее платье, как глоток свежего воздуха в сером дурмане аммиачных газов, до конца жизни бы ахали и скрипели зубами от зависти.
В детстве мама отдавала меня бабушке в мае, чтобы больше заработать за лето, а забирала в сентябре, когда открывался садик. Обычно детей отдают на лето бабушкам на дачу, или в деревню, или везут на курорт. Но я жила у бабушки в квартире. Веретенец − не очень далеко от Москвы. В Веретенце зелено, огромные деревья у домов, и озеро есть в лесу, а на пруду в самом центре города − кувшинки летом как ковёр, и розовые, и белые, и в синеву. А ещё – камни. Им выложен берег вокруг пруда, вроде ограждения. Таких огромных валунов красных, с жёлтыми прожилками, вы не встретите больше нигде, кажется, что это окаменелые солдаты, их целый взвод и они сторожат кувшинки. Я очень любила Каменный пруд и центральный парк, мы с бабушкой по вечерам там гуляли.
Бабушка иногда пересказывала мне историю города и конечно же уверяла, что наш предок барон Веретенец, и я верила. Памятник барону стоял рядом с администрацией, в конце аллеи. Мы с бабушкой всегда ждали день города и торжественные мероприятия. Мы стояли у камней, я видела только поднимающийся флаг, на нём был нарисован символ Веретенца – солнышко в лифте, а по кругу рамочка из листьев – дубовых и липовых. Но бабушка объясняла, что это совсем не солнышко, а шахта и шестерёнка. Шарики, много шариков, летели в воздух под музыку. День города праздновался в конце лета. Приезжала мама, уставшая с тёмными кругами под глазами – после сезона выпускных шёл сезон свадеб. Мы проводили в нашей «исключительно женской компании» три дня, и я прощалась с бабушкой до следующего года. Три лета, три замечательных дошкольных лета, три маленьких счастья длиною в беззаботное детство. Я тогда была совсем другой: светлой, открытой, отзывчивой, наивной и доверчивой. А потом началось… Гм… Впрочем, доверчивой я уже и тогда не была. С памперсов была упрямой. Но главное, что до школы я никого не унижала, даже в саду я гнобила редко, за дело и самых-самых тупых.
Глава вторая. Человек в ботфортах
Бабушкины истории о Веретенце я не любила, как чувствовала, что всё это добром не кончится, но слушала учтиво, всё-таки любимая бабушка рассказывает. А мама просто обожала бабушкину историю, она была просто очарована Веретенцом. Когда-то давно она участвовала в конкурсе дизайнеров и сшила целую коллекцию «Веретнец» на тему метро, прокладчиков и подземелий. Но никакую премию и призёрство не получила, она говорит, что демонстраторы, ну манекенщики еле согласились надеть вещи, а жюри сказало, что мамина коллекция − плагиат. Мама очень расстроилась – ведь она вручную расписала чёрный шифон серебристой краской. Бабушка успокаивала, убеждала маму, что на конкурсе всё куплено, там все свои, и что главный приз – швейная машина с программным управлением всё равно досталось той клуше, которая вышивает, машинка-то была для вышивки. Бабушка забрала все мамины костюмы для любительского театра, а нам подарила шикарную книгу из краеведческого музея − тяжёлую, с картинками и толстыми страницами. Я так боялась этой книги, убрала её в мамин заветный ящик под кровать, сунула книгу на самое дно…