Уже глубокой ночью мы вернулись домой; слишком долго стояли на границе. В итоге свой номер попали только в 3 часа ночи. И вот очередное воспоминание обрело свою форму и завершилось.
Доброй ночи.
19 июля: Нет плохих наций
Проснулись поздно, поскольку после экскурсии по Абхазии очень устали и уснули только под утро. Маменька встала в десять, её разбудили ласточки, а я, разумеется, позже, но уже от топота босых ног по паркету. Могу сказать, что этот будильник поднимает меня на протяжении всего нашего пребывания в Адлере.
Открываю глаза, а маменька уже наполовину одета. Спрашиваю, гнусавым голосом: «Ты куда?». Отвечает: «В магазин, тут, который… спи, сейчас приду, хлеб купить нужно». Говорю, что сейчас встану, сполоснусь и пойду с тобой. На что получаю ответ: «Да не надо. Ты знаешь, что твои шорты не высохли?».
Видимо, она подумала, что меня остановят невысохшие за ночь, вернее её остатки, шорты. Как бы не так! Продолжает: «Ты зачем их так повесила несуразно?». Несуразно – это растянула шорты по всей свободной площади сушилки. А сделала я так по одной причине – отсутствия в номере должного количества прищепок, их чертовски мало, всего пять штук. Но сырая резинка шорт, как я уже сказала, меня не удержала от этого похода, я достала длинные полосатые штаны, окрещённые моим дедом чудными. В них-то, чудных, я косая, кривая с негнущимися ногами, с заложенной одной ноздрёй вышла на улицу, в объятия дневного зноя.
Сходили в магазин, взяли чиабатту, низкого качества вафли с конфитюром, по-русски, вареньем, сырные шарики.
Позавтракали омлетом и многим другим. Снова разговаривали с отдыхающей, нашей соседкой – Н. Она из Москвы, но родом из Воронежа. Говорили, впрочем, как всегда, о многом, что и не упомнишь, и не запишешь, а оно и ни к чему.
После завтрака собрались в «Магнит», делать запасы в поездку, поскольку отъезжаем намедни, в среду. Зашли по пути обратно в кондитерскую «Crazypie», на которую мы заглядывались во время первого похода в эти края. К слову, Наташа сказала, что тут продают неплохие десерты и пирожные. Однако я снова убедилась в правдивости слов: «На вкус и цвет товарища нет», либо «На всякого урода найдётся свой извращенец». Пирожные оказались дурными – бьёт сахаром по поджелудочной, наступив несчастной на горло, а затем давит на печень. Чай был неплох, но в целом не советую к посещению эту кондитерскую.
Далее зашли в магазин «Лимон», сюда мы уже заходили в предыдущие дни.
Купили чай себе и в подарок, но в этот раз мы задержались здесь надолго, так сказать, зацепились языком с продавщицей. Если не ошибаюсь, она назвалась В., вернее в ходе разговора она себя так назвала, разыгрывая перед нам диалог. Говорили об Абхазии, Адлере, испорченной олимпиадой природе, Абхазско- грузинской войне (1992-1993), коронавирусе, о людях и их умыслах, с которыми они приезжают сюда (нажраться-напиться), посетовали на мерзкое поведение москвичей, считающих, что Адлер и его соседка Абхазия живут за их счёт, о счастье и другом.
Она подробно рассказала о трудностях жизни в Адлере, о том, как была вынуждена бежать из родного дома, когда началась война, как работала медиком в Пскове, торговала купальниками и работала на кухне. В. – армянка, но родом из Абхазии. Когда началась абхазско-грузинская война, ей было 17 лет.
«Родители втолкнули меня в машину и отправили в Россию, чтобы меня спасти от войны. Уже здесь я с толкнулась с ненавистью со стороны русских, которые мне постоянно говорили: «Это из-за вас война началась!». Прожив здесь год, у меня возникла такая ненависть, извините, к русским», – вспоминает женщина. Потом она переехала в Псков, там она познакомилась с хорошими людьми, подружилась и вскоре её мнение изменилось. «Нет плохих наций, есть просто нехорошие люди», – сообщила она.
В этом же городе работала медиком, навидалась, говорит, многого. Сказала, что сначала было страшно, потому что надо было работать с покойниками. «А я же… меня растили, как нежный цветочек в теплице, ничего этого не видела и боялась мертвецов. И каждый раз, когда мне приходилось выносить-заносить, раздевать-одевать трупы, я плакала. Ко мне подходили подруги и говорили: «В., если так и дальше пойдёт, то ты с ума сойдёшь. Всё, что произошло здесь, останется только здесь». А потом я взяла себя в руки, стала спокойнее реагировать, затем и вовсе стала относиться ко всему нейтрально. В время войны приходилось хоронить один за другим родственников. Горе, страх, потеря, но потом начала относиться к этому как к должному. Понимаете, я черствела, делалась бесчувственной ко всему».