Выбрать главу

Там, на восточном берегу, вглуби, - перестрелка то вспыхнет, то смолкнет.

Велел Кандалинцев двум свободным расчётам готовиться к стрелковому бою. И сейчас - послал в охранение, слева и справа.

Ещё подымались наши с моста.

А вот - несли раненого, на плащпалатке. Полковые разведчики.

Еле несут, устали. Кто бы их подвёз?

Тут - поищем, снарядим.

Олег наклонился над раненым. Майор. Волоса как лён.

Недвижен.

- Ваш?

- Полковой. Новый. Только прислали его вчера.

- Тяжело?

- В голову и в живот.

- А где же полк ваш весь?

- А ... его знает.

Наши батарейцы подменили носчиков, до господского двора.

Кандалинцев им:

- Пусть на наших санях довезут до Либштадта, и сразу назад.

Городок Либштадт, на скрещении шести дорог, пушечный дивизион беззаботно проехал вчера вечером. А если немцев туда допустить - у них все дороги.

- Павел Петрович, а ведь наш перебежчик - не соврал.

- Велел я его покормить, - проворчал Кандалинцев.

- А что наш комбат? И по рации не отвечает?

А - что весь дивизион?

От дальних зарев тоже чуть присвечивает. И глаза пригляделись в мути. Вон, чернеет ещё группка наших. Сюда.

И вон.

И вон.

Да, тут не постреляешь.

И вдруг: справа, спереди - да где наши 4я-5я батареи! - густая громкая пулемётная стрельба.

И - крупная вспышка! вспышка! - за ними взрыв! взрыв!

22

Из смутного ночного брезга, из полного беззвучья - грянуло на 5ю батарею сразу от леса справа, но даже и не миномётами - а из трёх-четырёх крупнокалиберных пулемётов - и почему-то только трассирующими пулями. Струями удлинённых красных палочек, навесом понеслась предупреждающая смерть - редкий случай увидеть её чуть раньше, чем тебя настигнет.

И сразу затем от того же лесу раздалось - "hur-ra! hurra!" - густое, глоток не меньше двести.

И бежали на орудия - валом, чуть видимые при мелькающих красных струйках.

От пушек звукнуло несколько ружейных выстрелов - и больше не успели. Красные струи перенеслись на левую, 4ю, батарею - а 5ю уже забрасывали гранатами. Вспыхивало, вспыхивало огнями.

Атака застала Топлева на дальнем краю 4й батареи - вот! готовились- сам их готовил - а и сами не верили. Да целую ночь уже на струне, ослабли, кто и заснул.

Да - и больше их втрое, чем нас!

Кричать? командовать? уже голос не дойдёт, и не он разбудит.

Всё это коротко - как удар ночным кинжалом.

Ни-че-го Топлев сделать уже не мог! Только - бежать? Бежать в Кляйн к штабной машине и поджечь.

И - побежал.

И слышал взрывы за собой, уже близко - и прорезались меж взрывами крики наши? ихние?

Ещё отличить: из карабинов бьют, это наши.

У машины планшетист и радист только и ждали: плескали на будку машины бензином! подносили и тыкали горящей паклей.

Ах, взялось с четырёх сторон! Ат-бегай!

Убегай!

Планшета нашего вам не видеть! И в документах не ковыряться.

Уже гранат на батарее не метали. Достреливал кто-то кого-то.

Бежали сюда, на пожар, пули просвистывали рядом, цель видна.

И Топлев - побежал со своими штабными солдатами.

Бежал - зная только направление верное, а весь смысл - потерял.

Кто-то ещё сбоку бежал, с батарей, не видно.

В голове проносилось: детство, школа - да с какой плотностью, да всё сразу.

Солдат приотстал, чтоб рядом с капитаном.

От задыха и не скажешь, понятно и так.

По дороге - на мост, как утянули, спасли 6ю. Тут - километр.

Остановились, оглянулись. Высоко, над деревьями, краснело пламя от машины.

Говорил комдив: до Германии дотянуть её.

А где пушки остались - только автоматные дострелы.

23

Кандалинцев и Гусев потом только вместе, помогая друг другу, - могли и не могли вспомнить, как же оно точно было? Что после чего? И чья именно пушка попала в первый танк? и в третий? и отчего горел бронетранспортёр?

Аж часов до шести утра нельзя было стрелять: впереди, по тот берег, трещала автоматная перестрелка, и всё время выходили наши люди из окружения. Как будто и частей наших там нет, а сколько их набралось в этой снежной мгле.

Но потом по левой дороге, от Дитрихсдорфа, стали помигивать подфарники танков и бронетранспортёров. Немцы пошли! Иногда коротко вспыхивали и фары, не удерживались не включать, - шла моторизованная колонна. И всё явней нарастал её гул, через последнюю автоматную стрельбу.

А вот оно - первое рыло и вылезло! Пора - и бить.

- Орудие к бою! - еле донеслось через шоссе справа от Кандалинцева.

- Прямой наводкой! - трубно заорал Олег и своему расчёту. - Огонь!

Наводил Петя Николаев. Рыгнуло наше орудие. И кольцовское рыгнуло.

И Олег бросился помогать расчёту со следующим снарядом, теперь всё в быстроте!

А немец не ожидал тут огня.

Стал расползаться в стороны.

Но и мы - не мимо! Фонтаны искр от брони! - значит, угодили, осколочно-фугасным!

Остановился танк.

А позадей - загорелось что-то, наверно бронетранспортёр.

А по дороге - колонна катила!

Но и мы свои снаряды - чуть не по два в минуту!

А наш снаряд - и "королевскому тигру" мордоворот.

И так получилось удачно - как раз перед мостом и на мосту - разворотили по танку, и пробкой закрыли мост.

Удивляться, что сам мост уцелел.

Немецкие танки били сюда, но оттого, что берег наш много выше, а они снизу - снаряды их рикошетили и улетали выше. Расчёты падали влёжку в кюветы и тут же вскакивали опять заряжать. Николаев и Кольцов не отходили от орудий - и целы остались.

...Когда не думаешь ни о себе, ни о чём, ни о ком, а только как бы вжарить! как бы вжарить.

А немцы вперемежку стреляли и неразрывными болванками, как у них повелось ещё с осени: не хватает снарядов?

А от болванок - осколочных ранений нет, только во что прямо угодит.

Всё ж - ранило мятучего Юрша и двух из расчёта Кольцова.

И на орудии Николаева танковой болванкой перекосило колонку уравновеса.

Вот так - вспоминали потом, все вместе, но что именно за чем и от кого уже никому не разобраться.

Потом - было разное. Подошёл-таки, ни откуда возьмись, наш стрелковый взвод - и залёг по берегу.

Мост - на пристреле. Между подбитыми танками немцы поодиночке пытались сюда пробегать - тут их и укладывали.