====== Пролог ======
Скоро учебный год.
В Хогвартс приезжает Гарри Поттер. У Квиррелла в глазах бегущей строкой хвала Темному Лорду, десяток сов летит к Литтл Уингингу, сверток ждет своего часа в Гринготтсе, Пушок скоро сядет на цепь, осталось почистить библиотеку. И еще раз поговорить с мадам Пинс, намекнуть на увольнение, если она вдруг снова вздумает переместить книги о традициях и этикете из Запретной секции в общую. Вроде бы, мальчик не очень любит читать, но рисковать, тем не менее, не стоит.
Библиотекарь копошилась в секции Истории магии. Ну, так и есть! «Наставления юношеству, или Зерцало светлейшей магии» Доргобрауна Фигг и «Этикет» Эвелины Броклхерст уже стоят на полках. Прочая ерунда о Долге, Чести и Праве зависла рядом, и ожидает, пока подвинутся книги с мемуарами и описаниями гоблинских восстаний.
- Ирма, напомните мне...
- Но, Альбус! – Вскинулась пожилая волшебница, застигнутая, так сказать, на месте преступления. – Куда же их поставить в Запретной секции? Быть может, на полки с ядами? Или к менталистике? – Ирма помолчала, в очередной раз чувствуя свое бессилие что-то изменить. С каждым годом фонд библиотеки мельчал. То приказами Министерства, то личными распоряжениями Альбуса Дамблдора, полезные толковые книги сперва перемещались в Запретку, а потом и вовсе в личное хранилище директора. И если Дамблдор приказывал просто переместить, то министерские идиоты «взамен» присылали свой ни на что не годный мусор. Такими темпами скоро на полках мемуары Гилдероя Локхарта появятся! Мадам Пинс собралась с духом и выпалила. – Не раньше, чем Вы поставите подпись на моем прошении об увольнении.
В ответ только хитрый блеск из-под очков-половинок. Зря она надеялась припугнуть директора. Тот отлично знал, что Ирме Пинс, жестоко рассорившейся с родственниками еще когда она училась на пятом курсе Рейвенкло, некуда было идти (как, впрочем, и большинству персонала волшебной школы – очень удобно приказывать таким людям).
- Ну, подпись поставить не проблема, – с усмешкой сказал директор. – А куда деть книги – реши сама. Ты же у нас библиотекарь.
Скоро учебный год.
У художников в этом году конкурс был – четыре человека на место. Приятно. У автослесарей тоже аншлаг, а мастера им вот только что нашел. Как проклятая должность! Чуть не каждый год меняются люди. Но теперь все готово. Новый корпус открыли, успели-таки до начала года. Теперь все классы можно переводить в здание из бараков. Бумажная волокита с котельной закончилась, наконец! Года через полтора уже и запустить удастся, тьфу-тьфу. Пусть другие от ТЭЦ зависят и в варежках на уроках сидят! Здесь дети будут в тепле учиться. Бараки надо сносить… И на том месте хороший стадион нужен…
- Николай Егорыч, на адрес училища книжки прислали. В дар библиотеке.
Опять хорошо – библиотечный фонд пополняется чуть не каждые полгода!
- Наташ, а сама-то разобраться не можешь? Ты ж у нас библиотекарь, – директор комично приподнял белесые бровки. Настроение было приподнятым, хотелось шутить и петь. И совсем не хотелось работать.
- Да там подпись нужна Ваша. Ну и о размещении распорядиться.
- Ну, подпись поставить не проблема, – с усмешкой сказал директор. – А куда деть книги, реши сама. Ты же у нас библиотекарь.
Где-то что-то искрануло в мироздании,
перемкнули контакты,
змей Уроборос подавился своим хвостом.
Совпали с абсолютной точностью первые и последние фразы в рутинном абзаце книги жизни двух очень разных людей.
Зашелестели безумным веером страницы фолиантов. Директора, подхваченные вихрем нематериального, поменялись местами, а страницы с предначертанным стерлись.
Потому что не вправе чертить судьбу русскому человеку английские Мойры. И не могут спрясть жизнь англичанину русские Доля с Недолей.
====== Глава 1. Пробуждение ======
Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор проснулся ясным солнечным утром от храпа. На голове не было привычного и любимого колпака. Над головой не было привычного родного потолка с зачарованными звездочками. И спал он, кажется, в маггловской пижаме, а не в ночной рубашке. Проснулся Альбус от храпа не так, знаете, как бывало – всхрапнешь резко, да сам же от этого звука подскочишь и проснешься… Нет. Рядом с директором школы чародейства и волшебства «Хогвартс», Верховным чародеем Визенгамота, председателем Международной Конфедерации Магов, кавалером ордена Мерлина I степени и изобретателем двенадцати способов использования крови дракона (вместе с неким Фламелем, правда, но попробуйте найти в библиотеке Хогвартса сведения об этом самом Николасе), так вот, рядом с этим выдающимся мужчиной, по левую руку от него, лежала и всхрапывала помятая и взъерошенная со сна тетка. Внешностью она одновременно и пугающе напоминала Ирму Пинс и Арабеллу Фигг.
Застыв на секунду, мужчина прикрыл глаза. Если он надеялся их открыть и обнаружить себя в уютной маленькой спаленке, в обыденной обстановке – он надеялся зря. Кожей чисто выбритых щек – мои усы! Моя борода! – Альбус ощутил легкий ветерок, как если бы какой-то шутник перелистывал от края к краю перед его носом толстый фолиант. И от этого ветра «вспоминались» вдруг люди, даты и события.
Глупые маггловские события, которые никогда не могли бы произойти в жизни директора Хогвартса.
Странная учеба – не домашнее обучение до одиннадцати лет, а школа с шести. И идти от поселка до школы два часа в одну сторону. Что за дикость? И однажды – летом? В мае? – недалеко от поля встретил на обратном пути – оборотня? – А, нет, просто волка. Но стихийной магии не было. Были мужики с косами и лопатами. Прибежали на испуганный крик, отогнали зверя, а на следующий день приехали откуда-то охотники и устроили облаву на волков. После многие дети бросили школу. Но не он. Он закончил восемь классов, ПТУ и институт. И отзывается в сердце что-то такое… Он учитель… Странное чувство. Профессор трансфигурации Дамблдор такого чувства припомнить не мог. Не испытывал никогда? Или забыл?
А это что за черная полоса в жизни?
Лопата? Марш-бросок? Копать отсюда до обеда? А после обеда все закапывать? Советская Ар-ми-я?
Да даже ради Геллерта и Всеобщего Блага! Даже в Первую Магическую с Волдемортом! Альбус Дамблдор всегда был в штабе и только в штабе! Окопы и траншеи. Бррр! Чувство такое, как будто мозоли на руках появились. С чего вдруг так тепло вспоминать по именам всех сослуживцев? Откуда эти нелепые чувства?
Девятое мая, шумный город, де-мон-стра-ци-я (“Мерлин, и я тоже в этом участвовал?”), красивая солнечная девушка с воздушными шариками. “День победы Советской Армии – пФ! Что за чушь! Всем же известно, что войну с Гриндевальдом выиграли Англичане… Ну, при помощи союзников, конечно… Но не сказать, чтобы такой уж большой помощи. Спросите любого в Лондоне или Хогсмите. Да хоть в Лютном переулке! Везде вам скажут, кто победил на самом деле”, – возмущенно вскинулся победитель Гриндевальда. Но дальнейшие воспоминания заставили его забыть возмущение. Да что там, они просто повергли в ужас и ничтожество. Главным в воспоминании о демонстрации оказалась вовсе даже не Советская Армия, а та блондинка с воздушными шариками. Шарики улетели, а блондинка осталась. Мерлин! Свадьба! Рождение детей!!! ВНУКИ!!!!!!!
Альбус издал полузадушенный хрип, и женщина, лежащая рядом, тут же проснулась.
- Что? Сердце? Водички? – она заглянула ему в лицо. Он тоже пристально вгляделся: Светлана. Его жена. На ее щеке отпечаталась подушка, седоватые прядки волос спутались, зубы пока не почистила. И ему совершенно точно все это не снится.
“Надо выбираться отсюда. Для начала надо связаться с Минервой. А лучше – с Северусом”, – подумал Альбус, раздраженно отмахиваясь от женщины.
Николай Егорович Романов проснулся еще до рассвета от противоестественной тишины. Когда он осознал, что именно его разбудило, стало страшно до липкого пота, до останавливающегося сердца. Любимая жена не сопела и не всхрапывала. С левой стороны кровати вообще тянуло холодком, как от пустого не нагретого места. Значить это могло только одно – рядом не было никого ЖИВОГО. От выброса адреналина его резко подбросило вверх, рука зацепилась за бороду и вот уже уважаемый директор профессионального училища (им лично восстановленного из пепелища и разрухи), заслуженный руководитель и почетный педагогический работник лежит уткнувшись носом в пуховую подушку с клоком волос в кулаке и иррациональной обидой толком не проснувшегося тела за неоправданную и неожиданную боль.