*
- Имя.
- Уберите свет. В чем меня обвиняют?
*
- Ну что ж вы так, Николай Егорович? Мы, вообще-то, хотели всего лишь поговорить. Договориться, так сказать.
- Почему же ваши подчиненные переговоры сорвали? Мастерства не хватило?
- Хм. Дерзите? В вашем-то возрасте...
- Я удивлю вас, но и в шестьдесят, и в сто – буду все тем же. Если не впаду в маразм, разумеется.
- Готовы, значит, бороться? Ну-ну.
В разговоре образовалась пауза, во время которой мужчины настороженно приглядывались друг к другу. Первый “переговорщик” только вопил, стучал по столу, светил в лицо настольной лампой и демонстрировал прочие ужасы “кровавой гэбни”. Все было настолько прозрачно-постановочно (на взгляд столетнего мага), что даже скучно. Единственно, чего боялся директор – будут бить. Боль он всегда переносил плохо. И больше всего боялся заклинаний наподобие круцио. Но пока обошлось.
- А вы ведь боитесь, – неожиданно озвучил результаты своих наблюдений его не представившийся “визави”. – Что вы искали в Лондоне? Или спросить иначе – зачем вам интересоваться домом купца Ипатьева? А, товарищ Романов?
Погоны у маггла были полковничьи – это все, что знал Альбус. Больше никаких выводов сделать невозможно. Недостаточно информации. Он никогда не интересовался ни маггловской историей, ни маггловским этикетом, а потому не мог знать – что за дом и почему “товарищ” было произнесено с особым выражением. Заемная память тоже молчала.
Про магов в сложившейся ситуации рассказывать было никак нельзя. Особенно если маггл в курсе. Оставалось молчать. В недоумение тоже не поверят.
- Быть может, мы с семьей решили эмигрировать?
- Угу. В Израиль. Кто ж вас выпустит, с такой фамилией?
- Самая обычная у меня фамилия, о чем это вы?
- Назовите имя своего деда.
- Николай, – после секундной заминки “вспомнил” Альбус. – Меня в его честь назвали.
- В честь, да... А прадеда, значит, Александр?
- Ну да. И прапрадеда, если по отцовской линии, по Романовым.
- Что ж вы так нагло-то? И, главное, ловко как!
- Боюсь, не вполне понимаю, о чем вы.
- Ну да, конечно. Но что искали вы, надо полагать, не нашли. Я слышал, ищете способ попасть в Великобританию снова. Так?
- Так.
- А давайте поможем друг другу? Тут в стране такая гадость происходит, знаете ли... Хозяйственник вы крепкий, человек интересный – нам подходите.
- Я могу отказаться?
- Можете. А зачем? Ведь мы захотим – ни вы, ни дети ваши, ни внуки-правнуки Лондона не увидят. Верите?
- Верю. Так что за гадость?
- Да вот – разваливают великую нашу Державу. И вообще, сами же пытаетесь в этом городке ситуацию стабилизировать, так? А тут мы вас выдвинем. В масштабах, так сказать.
- Лондон. Когда?
- Конец июля – начало августа. Под чужим именем и с нашим сопровождающим. Обговорим детали, Николай Алексеевич?
- Егорович.
- Как вам угодно.
Девяностые.
Чего в них только не было!
Вооруженные конфликты.
И на их фоне – договора о разоружении.
Развал, брожение масс, ежегодные пророчества о конце света, вплоть до указания не только сакральной даты, но даже часа и минуты.
Свобода религий.
И возникновение “Белого братства” – тоталитарной секты, не скрываясь готовившей своих адептов к массовому самосожжению в ими предсказанный “конец света” (и под шумок прибирающей “в пожертвования” квартиры, деньги, жизни).
Пожалуй, тема секты – и религий вообще – сейчас была особо на слуху у местных магглов, видимо, как попытка сбежать от окружающих кошмаров. А еще народ любил поговорить про убиенного царя, Николая Кровавого. Если послушать сплетни, так вся семья выжила. То тут, то там находились “Алексеи” и “Анастасии”, давали интервью, кивали головами. Магглы открывали рот и верили, верили...
В том числе и в царя-Богоизбранника.
Звучали предложения восстановить династию.
Но Альбус никак не ожидал, что в роли “восстановителей” может оказаться его семья.
Маггл, в чьем теле он пребывал (это можно было гарантировать), был фермером, сыном фермеров и внуком фермеров. И то, что какие-то бумажки где-то сгорели при жизни Егора Николаевича, ничего не доказывало.
- Николай. Ты сошел с ума, – ахнула супруга.
- ****, батя. Нас грохнут теперь всех, – высказался не такой сдержанный сын. За что немедленно получил скрученным полотенцем (деликатный разговор состоялся на кухне).
- В августе я еще раз побываю в Лондоне. А потом, если хотите, можно будет отказаться.
- Гм. Бать, а ты точно нам ничего не хочешь рассказать про родословную, а? Нах... Ма, ну, блин, как тут еще сказать-то?!
- “Зачем”, – подсказала Светлана.
- Зачем тебе сдался чертов забугор? Что там такого, в Лондоне?!
- Твой отец ведь от внутреннего кровоизлияния умер? Гемофилики...
- Точно, ма! ***! Эта *** наследственная! Ай! Не дерись, я уже оцивилизовался. И потом, при дочке я ж не выражаюсь!
- Вот и при матери нечего. Радуйся, что отец молчит и занят. Он бы тебя за мат в доме...
Сын памятливо потер шею.
- Шею, – вальяжно произнес Люциус и массажистка послушно принялась разминать шею и плечи клиента, пока волшебные пилочки и щеточки сами обтачивали ногти и терли пяточки. Он с юных лет любил бывать в старых термах, расслабляясь душой и телом. А последнее время отдых был особенно необходим – Дамблдор как с цепи сорвался. Миллион проектов, тысяча дел, и ни одно не хочется упускать из рук, передоверяя друзьям и соратникам. Паркинсоны и Креббы уже обижаются. Но, панталоны Морганы! Это же совершенно невозможно! Интереснейшие прожекты! А прибыли какие предполагаются! А бухгалтер под проекты каков! Настоящая старая язва-гоблинка, с бритвенно-острым умом и невыразимо хамской речью. Как?! Как старый хрыч умудрился?! Он, Люциус, столько лет и сил угробил, но добился лишь мужчины-поверенного, иногда, великим одолжением, спрашивающего совета у женщин клана. И это уже было удачей, принесло прибыль и славу ловкача, финансового гения и много чего еще.
Но старуха?.. Да еще и обучающая домовушек? Люциус просто глазам своим не поверил.
Уставал он страшно. Все счета и отчеты приходилось перепроверять лично.
Попытался, как Альбус, приставить наследника к делам. Хотя бы самым пустяковым – сверять числа, чтобы не было подлогов и приписок. Но двенадцать лет, это все-таки слишком мало. Драко скучал, отвлекался и постоянно норовил затеять свару с Поттером. Драклов Дамблдор только улыбался этой своей ехидной улыбочкой, знал бы, как директор выглядит без бороды, приклеил бы ее заклятием вечного приклеивания. А то, право слово, по-настоящему страшно бывает. Особенно когда он обнаруживает очередную Люциусову попытку оставить некоторую часть прибыли себе, не вкладывая в общее дело. И корит так проникновенно, зараза!
- Расслабьтесь, – попросила массажистка, отчаявшись размять сведённые мышцы.
А как тут расслабишься?
Все-таки магглолюбство до добра не доводит! Хоть и допустил Дамблдор некоторые послабления, но, многие видели в этом руку рейвенкловки Ирмы, хорошо разбирающейся в том, что, зачем и почему делается. А Альбус, как прятался за раздражающими маггловскими ухватками, так и не сменил повадок. Раздражает неимоверно. Так и хочется иногда кулак приложить третий раз к его дважды сломанному носу! И ведь даже без гоблинки видит, куда прибыль расходится, сволочь старая!
И ведь что получается? Он, Люциус Малфой, битый уже и травленный крапп, доверяет, слушается, идет на поводу, оставляет в семье Дамблдора своего сына, согласился на дурацкую аферу с идиотским походом!..
Но все-таки, какие идеи! А прибыли какие!!!
“Если предположить, что процент...” – и Малфой погрузился в приятные расчеты, наконец-то обмякая в кресле. – “Если...”
“Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг, а – так”, – насвистывал Егорыч, из-за скалы наблюдая за довольно жесткой дракой пацанов, не поделивших какую-то обязанность на привале.